О памяти

2396

Давным-давно я прочел роман одного русского писателя о войне. Из всего этого произведения запомнился мне только один отрывок. Младший офицер и девушка попадают в окружение. У них есть только одна ночь. Назавтра их ждет смерть. Они решают заняться любовью. Оба грязные с ног до головы. И нет никакой возможности помыться. Они обтираются спиртом. Наутро младший офицер выходит из окружения, а девушка погибает.

Гораздо позже мне еще раз попался в руки этот роман, название и автора которого я уже успел позабыть. Это был «Берег» Юрия Бондарёва.

Читая его, я думал: почему из такого большого романа я запомнил только один эпизод? Возможно, это было связано с тем, что читал я его, будучи подростком. Может, именно подростковый возраст стал причиной того, что я больше всего обратил внимание на любовную сцену. А ведь в романе были и другие интересные моменты.

Юрий Бондарёв – советский писатель. И хотя в своем произведении он выполняет идеологический заказ советской власти, здесь все же заметна русская литературная традиция. В особенности автору удалось проявить свое мастерство в конце романа.

Есть еще множество книг и фильмов, чьи названия и авторов я начисто забыл, запомнив лишь какой-то один эпизод или кадр.

Иногда я случайно натыкаюсь на них, и возникает ощущение, будто встречаю родных людей, которых искал годами. Я очень радуюсь. А по поводу тех из них, которые так и не удалось отыскать, я испытываю бесконечные странные муки.

В детстве я посмотрел множество фильмов. В тот период не было такого обилия телеканалов. Мы жили в закрытой стране. По вечерам по телевизору показывали какую-нибудь кинокартину и все как один ее смотрели. На следующий день картину повторяли.

Ближе к маю шли фильмы про Вторую мировую войну, а в октябре-ноябре – про гражданскую. Назавтра в школе дети обсуждали эти фильмы. Говорили они, конечно же, не своими словами, а повторяли сказанное родителями. Таким образом, посредством детей, выявлялся уровень каждой семьи.

А на каникулах показывали фильмы для школьников. В телепрограмме так и значилось: «В дни школьных каникул – «Приключения Электроника».

И были еще фильмы, демонстрировавшиеся по праздникам или в соответствии с сезоном. Например, на Новый год обязательно показывали «Иронию судьбы». Все это кажется таким далеким сейчас, в эпоху, когда существует огромный выбор. Таким далеким, что начинаешь сам в себе сомневаться. Может, всего этого и не было вовсе. Может, это просто игра твоего воображения.

Порою же кажется, что ты прожил не одну, а несколько жизней. Ты не можешь найти звено, соединяющее прошлое и настоящее. И только в этот момент приходит на помощь память. Только благодаря ей ты можешь уверовать в то, что нынешнее – есть продолжение той, прошлой жизни. Поэтому память представляет для меня очень большую ценность.

Я забыл название большинства виденных мною фильмов. Запомнил лишь один-два кадра из каждого. Туманно помню сюжеты некоторых фильмов. Но и забытое, и оставшееся в памяти заставляет меня страдать. Забытое – потому что оно забыто. А оставшееся в памяти при повторном просмотре заставляет осознать, сколько времени прошло, и оттого мучает еще больше. Это немного смахивает на то, как порой, расковыряв рану, мы намеренно доставляем себе боль.

Неважно, насколько фильм хорош с художественной точки зрения – он все равно является частью нашего прошлого.

Нет уже того дома, где я смотрел эти картины. Он стерт с лица земли. Даже стен не осталось.

Нет и многих из тех людей, с которыми я их смотрел. Умерли, превратились  в прах, смешались с землей. А тех, кто остался в живых, судьба разбросала в разные стороны. Увязли в делах и проблемах. Им сейчас не до фильмов. Если заговорить с ними об этом, ничего не поймут. А то, глядишь, решат, что ты с ума сошел, если заводишь такие разговоры в столь неподходящее время.

Бывает так: с двумя людьми случается одно и то же событие. Один из них полностью его забывает, а второй помнит в мельчайших подробностях. Потому что один не вспоминает его вовсе. А второй вспоминает постоянно. Поэтому Мисима говорил, что раз в год человек должен уединиться и в течение трех дней воскрешать в памяти всю свою жизнь.

В зимние дни согревать дом и оставшуюся со вчерашнего дня еду должен был тот из нас, кто первый придет из школы. Родители бывали на работе. Я очень не любил входить в холодную квартиру, разогревать обед, заваривать чай. Поэтому иногда я вообще не ел и не пытался согреться. Просто сидел в одежде и смотрел телевизор. Или бросал дома портфель и уходил куда-нибудь. Но однажды, вернувшись с уроков, я увидел, что в доме тепло, чай заварен, и пахнет только что приготовленной едой. Приехала моя тетя. Это одно из самых лучших и светлых моих воспоминаний. Очень я тогда обрадовался.

Но когда позже я рассказвал об этом тете, она не вспомнила того момента. Более того – не поняла моей радости и того, почему я все это помню.

Был еще один случай. Как-то, вернувшись домой, я застал дверь открытой. Телевизор работал. Но дома никого не было. Никто не отозвался на мой оклик. Я испугался. Подумал, что к нам забрался вор. А по телевизору шел фильм. И вдруг на экране прозвучала такая фраза: «Выходи, мерзавец». Из-за холодильника, смеясь, вышла моя сестра. Оказывается, она пряталась там, чтобы напугать меня.

Фраза из фильма пришлась так кстати, что она смеялась и никак не могла остановиться. Сюжет того фильма я помню очень смутно. Названия его и вовсе позабыл. Кажется, он был российским. Рассказывал о жизни подростков. Одну девушку любили два парня. Один – драчливый спортсмен, второй – тихоня. Драчун избивает тихоню. Вот и все, что я запомнил.

Память – достояние писателя. Такого рода личные воспоминания, практически никак не касающиеся других людей, выполняют роль топлива для творчества. Жгучее желание превратить эти воспоминания в литературу подталкивает человека писать. Конечно, при этом автор неминуемо меняет имена, время и место. Достаточно, чтобы человек был верен чувствам, рождаемым такими воспоминаниями.

Важно все время разными способами дразнить память. Однажды в Тбилиси я долго ходил по блошиному рынку. Старые вещи, книги, журналы, одежда – сколько событий, сколько мест, сколько людей напомнили мне они… Память моя была взбудоражена. Я увидел роман Розалин Майлз «Возвращение в Эдем». Вспомнил 90-е годы. Времена, когда, вырвавшись из закрытого советского режима, люди попали в бушующее море информации. Это информационное изобилие привело их в растерянность.

Сколько слухов спровоцировало то, что запретные прежде темы вдруг стали открыто обсуждаться. Сколько разговоров ходило, например, о снежном человеке. Также широко обсуждались газетные статьи про то, что Гитлер не умер, а сбежал в Аргентину, и Шаумян тоже жив и находится в Индии.

Увиденный на блошином рынке пионерский галстук напомнил мне времена, когда меня приняли в пионеры, и я сам носил такой же; различные медали воскресили в памяти парады советского периода, а старые советские радиоприемники, телевизоры и холодильники – образы квартир той эпохи.

Существует множество способов раздразнить память. Как-то раз один молодой челочек очень удивился, увидев, что я смотрю индийский фильм. Ему казалось, что я должен смотреть только тяжелые картины. И просмотр мною индийского кино задел гордость этого юноши, считающего, что он, в некотором роде, стоит на страже серьезного искусства.

Я объяснил ему, что в детстве видел этот фильм в кинотеатре. И пересматривая его теперь, вспоминаю те времена со всеми их правилами, людьми, с атмосферой кинотеатра, со всем, что происходило до и после сеанса. Этот фильм будоражил мою память. Помогал более полно и живо вспомнить прошлое.

Взбудораженная память – это начало большого путешествия в сторону былого. Вспоминая, вы переноситесь в прошлое, вплоть до самого давнего воспоминания. Дальше вспомнить уже не получается. А может статься, получится когда-нибудь, в силу какого-то происшествия. Но пока что самые давние мои воспоминания вот какие.

Я был очень мал. Не знаю, сколько мне было лет. Стояла зима, и мы были в гостях у дядя. Взрослые разговаривали. Играли в игры. Не было ни интернета, ни соцсетей, ни столько телеканалов. Люди не сидели, уткнувшись каждый в свой телефон, как теперь. Ценилось общение между людьми. Немного поворочавшись, я уснул. Родители на руках понесли меня спящего домой. По пути я один раз открыл глаза. Все вокруг было белым бело. Тишина. Слышался только скрип снега под ногами двоих людей. Я чуток огляделся и снова уснул.

В другой раз мы тоже возвращались откуда-то. На машине. Я сидел на руках. В темном салоне грузовика ЗИЛ свет датчиков, показывающих уровень горючего и т.д. казался мне таким волшебным, что я не мог оторвать от него глаз. Это мои самые ранние воспоминания. И по сей день, несмотря на то, что я уже взрослый мужчина, когда еду ночью в машине, взгляд мой приковывается к датчикам, показывающим уровень горючего.

А есть еще слова, лица, пейзажи, не сыгравшие в моей жизни никакой роли, но навсегда отпечатавшиеся в памяти. Эти слова, эти лица и пейзажи, не связанные с какими-то конкретными событиями, вдруг приходят на ум в самых разных местах. И остается только задаваться вопросом: к чему это, зачем?

В студенческие годы мы с другом жили в съемной полуподвальной квартире. В окно были видны только ноги идущих по улице людей. Было очень странно видеть лишь туфли тех, чьи лица тебе неведомы.

Однажды бродячая собака, сунув голову в открытое окно, посмотрела налево, направо и, разок гавкнув, ушла. И эта сцена навсегда засела у меня в памяти. То и дело я вспоминаю ту собаку.

Есть и еще одна сцена, которую я часто и беспричинно вспоминаю. На внешней стене нашего дома было пятно от дождя. Если смотреть сбоку, оно слегка походило на мужчину в шляпе…

Нелегко превратить в литературу такого рода сцены, лица и слова, не сыгравшие никакой роли в твоей жизни, не привязанные к каким-то событиям, но навсегда запомнившиеся. Но нужно это делать. Потому что, будучи мастерски описанными, они могут произвести очень сильное впечатление на чувствительного читателя. Из прочитанных мною авторов я знаю двоих истинных мастеров этого дела – Андрей Платонов и Томас Вульф.

Сеймур Байджан

Фото И.Чихладзе