Война в Украине, противостояние Грузии и Украины с Россией, грузинские экс-чиновники в украинском правительстве, возможные риски распространения т.н. «гибридной войны» России на Южном Кавказе – об этом и многом другом рассказывает в эксклюзивном интервью newcaucasus.com политический эксперт Международного центра перспективных исследований Антон Круть (Украина, Киев).
– Как вы оцениваете назначение на высокие посты в украинском правительстве экс-политиков из Грузии?
– Поначалу было неплохое восприятие, пока это не приняло этакий массовый характер. Создается впечатление, что либо не хватает своих украинских кадров, либо их сознательно игнорируют. Плюс к этому стала появляться информация о том, что достижения грузинских чиновников, как, например, министра Александра Квиташвили, не так уж и хороши, как это пытаются представить. Непонятно, эта информация появилась с целью дискредитации грузин, работающих в Украине или же в результате какой-то внутренней борьбы на месте.
То есть, сейчас отношение к этим назначениям, как минимум, неоднозначное. Это вызывает ревность у той части украинцев, которые получили образование за рубежом и хотели бы внести свою лепту в строительство Украинского государства. Массовое увлечение грузинскими кадрами – симптом того, что у президента Петра Порошенко и премьер-министра Арсения Яценюка очень короткая кадровая скамейка запасных. Это было видно изначально по неудачным назначениям, например, министра обороны Валерия Гелетея, главы Нацбанка Валерии Гонтаревой, которое еще с сентября вызывало вопросы. Может быть, грузинские кадры – попытка компенсировать нехватку своих кадров.
Я не хочу сказать, что иностранцы, как министр финансов Наталья Яресько, министр экономики Айварас Абромавичус и другие яляются кадрами президента. Но президент назначил их за счет квоты своего партнера – «Народного фронта». Он назначает формально нейтральные фигуры иностранцев, которые позитивно воспринимаются в обществе как люди потенциально не склонные к коррупции, не замешанных в местном бизнесе… С одной стороны, четко видно, что квота Арсения Яценюка сократилась. Однако, с другой стороны, он отвоевал для себя назначение на такой ключевой пост как министр кабинета министров Анны Онищенко (она визирует все решения Кабмина до того как они будут приняты, некий фильтр, без которого ни одно решение не будет принято). Она также является протеже министра юстиции Павла Петренко. Это своего рода предохранитель Арсениия Яценюка на тот случай, если он будет терять контроль над Кабмином. То есть, имеет место своего рода кабинетная борьба между президентом и премьером, она не выливается в какие-то откровенные публичные разборки, но конкуренция есть.
– Грузинская прокуратура потребовала экстрадиции экс-президента Михаила Саакашвили, в Тбилиси высказывалось недовольство по поводу назначения представителей бывших властей Грузии на высокие посты в Украине. Могут ли отношения между Киевом и Тбилиси испортиться из-за этих назначений?
– Киев точно не обидится на Тбилиси. Здесь подобная повестка дня воспринимается и обществом и политиками в качестве доказательства того, что Саакашвили является настоящим другом Украины, что он борется с Россией. Общее настроение таково, что все противники России являются друзьями Украины. Со стороны Киева негативного восприятия Тбилиси не будет. В то же время, я допускаю, что реакция Тбилиси будет негативной.
– В настоящее время официальный Тбилиси пытается как-то наладить отношения с Россией, решить спорные вопросы. Как вы считаете, это возможно в ближнесрочной перспективе?
– Спорные вопросы прежде всего касаются территорий. Я вижу, что стратегия России в отношении Абхазии и Южной Осетии, а также Приднестровья и оккупированного Донбасса отличается. Если Москва пытается впихнуть Приднестровье и Донбасс в состав федеративных, как она видит, Молдовы и Украины, то с Абхазией и Южной Осетией заключает фактически военный и таможенный союзы, то есть, не включая эти территории в свой состав, она имеет над ними тотальный экономический, таможенный и, самое главное – военный контроль. Грузии не приходится надеяться на то, что эти территории Москва включит в ее состав на правах автономий. И я не вижу ни малейших оснований надеяться грузинскому руководству на то, что в будущем этот конфликт будет хоть как-то улажен.
– Какие отличия и параллели вы видите между российско-грузинской войной 2008 года и событиями в Украине 2014-2015 годов?
– Параллель в том, что эти военные конфликты проходили по периметру российских границ с соседями. Причем вооруженное противостояние России происходило с правительствами, пришедшими к власти в результате революций в обоих государствах. С другой стороны, конфликт России с Грузией был более классически выражен, менее гибридным. Россия ввела свои регулярные вооруженные силы, компонент местных вооруженых бандформирований не так сильно проявился, хотя ставка делалась на местные кланы, на их представителей как на этнополитических лидеров. В контексте ставки на местных лидеров, на сепаратизм, конечно же, совпадение есть. Более того, как в Абхазии, так и в Крыму основная ставка была сделана на полукриминальные элементы, что во многом роднит эти конфликты. Но в отношении Украины технология гибридной войны была уже намного более обкатана, более совершенна. Могу добавить, что в 2008 году Грузия откровенно проиграла информационную войну. Украина же, может быть благодаря большой диаспоре за рубежом, большему количеству населения в самой стране еще как-то пытается сопротивляться этому, и я не могу оценить это как однозначный проигрыш на информационном поле.
– Вы упомянули термин «гибридная война», которую Россия ведет в Украине. Насколько высоки риски ее распространения на Южный Кавказ, который Москва считает частью сферы своих интересов?
– Это вполне возможно. Более того, скажу, что Азербайджан в настоящее время является потенциальной зоной возобновления конфликта. Кстати, я прогнозирую развитие российско-украинского конфликта на Донбассе по карабахскому сценарию. То есть, эта территория не признана ни одним государством мира и даже самой Арменией, как не будет признан и Донбасс. В Карабахе перманентные перестрелки то затухают, то возобновляются и переговоры идут лишь о тактических мерах по прекращению огня. Карабахский конфликт фактически очень слабо заморожен и может быть разморожен в любой момент.
Если учитывать также борьбу за углеводородные ресурсы, пути их транзита, то Азербайджан является прямым конкурентом России практически по всем направлениям.
– Не может ли в таком случае Россия попытаться привлечь Азербайджан на свою сторону, в том числе «пригласив» в Евразийский союз?
– Сложный вопрос. Я пока не вижу явных признаков этого. Хотя интерес США по отношению к Азербайджану за последние годы несколько упал и могут появиться непредвиденные ситуации.
– Когда закончится война в Украине?
– Я думаю, что это затяжной конфликт. Он не будет разрешен как-то однозначно и тем более – заморожен. В определенной степени будет разыгран карабахский сценарий со вспышками и затуханием горячей фазы. По крайней мере, это можно смело прогнозировать на ближайшие два-три года. Если, конечно, Путину не удастся реализовать сценарий, который, как я вижу уже проталкивается – свержение нынешних властей Украины и их замена на более угодных Кремлю людей.
– Во времена правления Виктора Ющенко и Михаила Саакашвили Украина и Грузия считались близкими союзниками. Как вы оцениваете отношения двух стран сейчас? Какие страны постсоветского пространства являются союзниками Украины?
– По сравнению с такими яркими адвокатами Украины в ЕС и ООН, как Польша и Литва, роль Грузии, как минимум, несколько меркнет. Даже Эстония и Латвия в Совбезе ООН гораздо активнее заявляют в поддержку Украины. Чем это вызвано? К сожалению, я связываю это с результатами выборов в 2012 году, в результате которых в Грузии произошла смена власти. Похолодание отношений, да, наблюдается, но откровенной враждебности нет. Может быть, Грузия пытается не раздражать лишний раз своего северного соседа Россию, не нарываться на ее окрики. Возможно, есть некоторое противостояние внутри грузинских элит…
– Как вы считаете, почему в Украине воюет достаточно больше число граждан Грузии, с чем это связано?
– К сожалению, уже даже есть погибшие среди них…
Россия не завершила в свое время нормальный процесс распада империи, который прошли, например, Великобритания и Турция. И все мы – бывшие советские республики – являемся для нее осколками империи, бывшими окраинами, которые строят свои национальные государства, а Россия этому всячески противодействует. Известно, что еще в начале 90-х годов украинцы участвовали в войнах на Северном Кавказе, в Абхазии однозначно не на стороне России. Наши страны идут по примерно схожим траекториям в процессе деколонизации. То, что сегодня происходит в России, я сравниваю с судорогами. Страна избавляется от имперского прошлого, но пока избавиться не может, ищет себя, проваливается демократизация страны, что неизбежно ведет к возврату имперских амбиций. Подобный путь проходила Германия после Первой мировой войны, Япония. Распад этих империй вызвал в их обществах опасное явление – т.н. ресентимента, а вместе с ним – и поиски оснований и опоры для своего величия. По ряду признаков сегодняшний режим в России балансирует на грани полуфашистского, и об этом говорят и пишут академические круги и респектабельная пресса разных стран. К сожалению, это так, и мы являемся заложниками и одновременно участниками этого сугубо внутриполитического российского процесса.
– А возможно ли такое развитие событий, при котором война в Украине приведет к развалу российской миперии?
– Может случиться и такое. Но вопрос в том, какую цену за это заплатит Украина. И это пугает больше всего. Историческая логика подсказывает, что события примерно в этом направлении и развиваются. Одно из западных изданий недавно писало о том, что, Путин, похоже, перенял стратегию Рональда Рейгана в отношении Никарагуа конца 70-х начала 80-х годов прошлого столетия, когда в результате переворота к власти пришел прокоммунистический Сандинистский фронт национального освобождления. И фактически США инспирировали гражданскую войну с целью смены режима, так как рассматривали его в качестве потенциальной угрозы вблизи своих границ. В никарагуанском конфликте погибло 2% населения страны. В пересчете на украинские реалии это составило бы 900 тысяч человек… Мы готовы заплатить такую цену?..
Ираклий Чихладзе, специально для newcaucasus.com
Фото: espreso.tv
