Возможное открытие железной дороги через территорию Абхазии и последствия этого для региона, присоединение Армении к Евразийскому союзу, роль и возможности Ирана на Южном Кавказе, внешнеполитические тенденции российской политики в регионе – об этом и многом другом рассказывает в эксклюзивном интервьюnewcaucasus.com эксперт Армянского центра политических и международных исследований Рубен Меграбян.
– Как отразится на безопасности Армении присоединение страны к Таможенному и Евразийскому союзам?
– Присоединение Армении к перечисленным Вами имперским проектам России не только не имеет никакого отношения к реальным интересам республики Армения, но и просто нацелено на подрыв армянской государственности. Все “аргументы”, высказываемые якобы в пользу такого шага, на деле преследуют цель введения армянского общества в заблуждение и оправдания захватнической политики России в бывших частях советской империи, служат дымовой завесой для восстановления так называемого “русского мира”. Такой “ренессанс” имперской политики, которая в 1920 году похоронила независимость Армении, и затем Грузии, ныне проявляется со все более отчетливыми чертами русского шовинизма и фашизма. Вступая в эти “союзы”, Армения передает некому “наднациональному органу”, а это – та же Россия, практически всю экономическую и торговую политику. Поэтому на Ваш вопрос может быть однозначный ответ: отразится, и уже отражается крайне негативно.
– Насколько реальны перспективы открытия железной дороги через Абхазию? Что об этом думают в Армении? В контексте этого, как развиваются транспортно-коммуникационные и энергетические проекты между Ираном и Арменией (ирано-армянская ж/д, строительство автомагистрали с выходом на Черное море, перспективы развития ирано-армянского газопровода по модели 80-х годов)?
– Конечно, наличие коммуникации предполагает, что она должна быть открытой. И касается это и железной дороги через Абхазию. Однако, учитывая политические обстоятельства, которые привели к ее закрытию, нетрудно представить, что перспектив для возобновления ее функционирования без изменения всего регионального ландшафта – просто нет. Более того, учитывая опасные тенденции в российской политике, о которых я отметил выше, такая перспектива в ближайшем будущем, по моему убеждению, практически невозможна. В Армении циркулируют разные мнения по этому поводу, но я вижу то, что вижу. Нужно подчеркнуть еще, что после оккупации части Донбасса, аншлюса Крыма Россия не скрывает свое намерение поглотить и Абхазию. Поэтому, как мне представляется, гипотетическое открытие железной дороги через Абхазию будет просто равнозначно дальнейшему подрыву государственности Грузии, к чему Россия стремится. А для Армении это катастрофический сценарий, что, по вполне очевидным причинам, равнозначно потере будущего как государства. Россия просто “зальет бетоном” весь регион. Тем самым, очевидно, что Грузия добровольно не пойдет на такой шаг, пока не произойдут необходимые перемены в регионе.
Что касается иранских проектов, то идея железной дороги пока остается идеей и не более того, но автомобильная магистраль Север-Юг строится. Есть серьезный потенциал для развития этого кратчайшего сухопутного тракта Иран-Армения-Грузия – транспортного, а в будущем и энергетического – для соединения Черноморского бассейна с Персидским заливом. Но для этого необходимы три условия: во-первых, Иран должен решить свои вопросы с Западом и реинтегрироваться в мировую экономику, во-вторых, Россия должна отказаться от имперской логики и имперского взгляда на наш регион, и в-третьих, нам, странам региона, необходимы системные, реальные реформы, которые позволят полноценно и с пользой для наших граждан интегрироваться в серьезные региональные проекты. Тогда и можно будет говорить о реальной близости перспектив. А на данный момент, к сожалению, нам еще нужно серьезно работать в этом направлении и дождаться лучших времен. Думаю, что с разрешением противоречий между Ираном и Западом процесс пойдет, Иран полноценно вернется в мировую экономику со своими огромными запасами углеводородов. И для выхода к своим потребителям наш маршрут, через Армению, Грузию, Черное море и далее в Европу, является для Ирана наиболее оптимальным и наименее политически отягощенным. Полагаю, со временем Иран раскроет свой политический и энергетический потенциал, что окажет мощное благотворное воздействие на наш неспокойный регион.
– Какую роль в системе безопасности Южного Кавказа играет Иран? Меняется ли ситуация вместе с налаживанием отношений между Ираном и Западом?
– Несколько фактов. Наш регион из трех относительно малых стран граничит с тремя большими – Турцией, Россией и Ираном. В отличие от первых двух, Иран с 1828г в регионе не вел никаких войн. И границы Ирана со странами Южного Кавказа также не передвигались, что также не скажешь о первых двух. Тем самым, сама история последних почти 200 лет показывает, что Иран способен играть позитивную роль в регионе в контексте безопасности, Иран не выступает с имперскими амбициями в регионе, Иран не страдает имперской “манией величия” и не стремится в этом отношении “самоутверждаться” за счет достоинства соседей, Иран априори настроен на равноправные отношения. Однако, Иран – сложная страна. Проблемы Ирана с Западом начались задолго до получения независимости нашими странами. Поэтому будущее отношений с нашим южным соседом – еще впереди, в будущем. Полагаю, в не столь далеком будущем.
– С чем была связана жесткая критика Турции Президентом Армении Сержем Саргсяном в ходе его выступления на Генассамблее ООН, и чем это выступление может обернуться?
– Известно, что подписанные армяно-турецкие протоколы так и остались нератифицированными. Известно также, что эти протоколы предусматривают установление отношений безо всяких предусловий, что со стороны Турции не соблюдается. Армяно-турецкие межгосударственные отношения со стороны Турции остаются привязанными к Нагорно-Карабахской проблеме, и армяно-турецкая граница остается закрытой. При этом, нужно учесть, что Турция держит в взаперти, тем самым, границу Армения-НАТО. И почему-то этот аспект проблемы остается в тени общеизвестной риторики. Будучи безусловным сторонником нормализации отношений между нашими странами, я с первого же дня выступил против этих протоколов, поскольку они, как было видно изначально, не являлись тем документом, который открывает возможности. Наоборот. И время, к сожалению, показало, что эти протоколы стали вдобавок еще одной проблемой в достаточно запутанной ситуации. Поэтому нужно внести ясность. Давно пора. Выступление Сержа Саргсяна в лексической ее части было сильным, но не в содержательной части, оно ясности не внесло, и было, в принципе, ни к чему не обязывающим. Он говорил только о возможном намерении отозвать протоколы из Национального Собрания, но не более того. Нужно найти новый формат для нормализации отношений, и мне наилучшим представляется двусторонний формат без посредников. Конечно, параллельно с реальным урегулированием Нагорно-Карабахского конфликта.
– С чем связана активизация экс-президента Армении Роберта Кочаряна? Не старается ли Кремль способствовать смене власти в Армении?
– Роберт Кочарян после 2008 годаы, когда по истечению своего срока покинул пост президента, завершив свое 10-летнее правление бойней 1-го марта с 10 жертвами, организаторы которой до сих пор разгуливают на свободе, за последующие годы особой “пассивностью” не отличался, периодически давал интервью, и продолжает давать, позиционируя в качестве остающегося актуальным политика. Он сохранил за собой рычаги влияния и в рядах бюрократии, и олигархии, и так называемой “оппозиции” в лице партии “Процветающая Армения”. Почему в кавычках? Потому что эта партия сама себя называет “не-властью”, “альтернативой”, прочими антиполитологическими терминами, но не оппозицией, оставаясь партией одного суперолигарха, сват которого, к тому же, с апреля с.г. является премьер-министром. Недавно он провел встречу с представителями симпатизирующих ему СМИ. Он занимает сейчас пост члена совета директоров в российской компании АФК “Система”, которая ввязалась во внутриклановую войну, имею в виду дело Владимира Евтушенкова.
Говорить о том, что сейчас идет инспирированный Кремлем процесс смены власти в Армении по абхазскому сценарию, пока преждевременно, но, судя по складывающейся мозаике разных обстоятельств, можно говорить о том, что в некоторых кругах идет “расчехление пушек”. Другое дело, выстрелят ли эти “пушки”, не промахнутся, недолет, перелет? Полагаю, что многое будет определяться сиюминутными интересами режима Путина в Армении и регионе, взаимосвязанно. И еще, одно дело планы и намерения, другое дело – их реализация. А вот с этим могут быть проблемы, учитывая неприемлемую степень одиозности обозначенного круга.
– Как повлияли процессы в Украине на армяно-российские отношения? Не усилился ли российский фактор в Армении, в частности, нажим России на принимаемые правительством Армении суверенные решения во внешнеполитическом и экономическом направлениях?
– Украинский Майдан 2013-2014 гг. и последующие за ним события повлияли на весь мир и всю систему международных отношений. И это не могло не отразиться и на армяно-российских отношениях. Российский фактор в армянской политике, несомненно, усилился раньше первых волнений на Майдане, в августе-сентябре 2013, и стал проявляться со временем во всей своей зловещей, деструктивной “красе”. Это усиление идет параллельно с внутренними трансформациями разрушительного характера в самой России на фоне фактического ступора всех западных институтов. В частности, позорное голосование Армении в ООН по крымскому вопросу, в “почетной” компании с Зимбабве, Суданом и другими общепризнанными изгоями, а затем унизительная отповедь о якобы имевшем место “самоопределении” Крыма, более того, в корне неверные и вредные параллели с Карабахской проблемой – все это является индикатором того, какое чудовищное давление оказала и сейчас оказывает вставший на путь классической фашизации режим Путина. Говоря об экономической составляющей, нужно подчеркнуть, что после серии преступных по характеру решений о передаче стратегических отраслей армянской экономики России то, что осталось от нашей экономики – в советское время называли “местпромом”. Конечно, немного утрирую, но не думаю, что слишком ухожу от сути.
– Процессы на Ближнем Востоке, которые можно сформулировать как “ближневосточный джихад” – насколько серьезна угроза для Южного Кавказа? Как происходящее в ближневосточном регионе отразится на нашем регионе, не создаст ли это ситуационное обоснование для усиления российского военного присутствия в регионе, с вытекающими из этого последствиями?
– Это злокачественное образование под названием “исламское государство” является человеконенавистническим по своей природе, геноцидальным по действиям, и ему место не на карте мира 21-го века, а на свалке Истории. Весь этот ужас происходит в непосредственной близости от региона Южного Кавказа и представляет серьезную угрозу для нашего региона – наверное, самого фрагментированного на всей земной поверхности. В 21-ом веке осуществляется геноцид езидов при полном безразличии мирового сообщества. То же самое происходило 100 лет назад в Османской империи, в отношении армян, греков, ассирийцев, и так же – при полном безразличии великих держав! На маленькой территории нашего региона расположены признанные и непризнанные государства, где вместо границ – боевые позиции, а за ними государства со слабыми институтами, а сам регион является объектом имперских поползновений России и пассивного противодействия Запада этому. Поэтому инерционное мышление в оценке обстановки мне представляется опасным и вредным, особенно на фоне, как я уже отметил, фактического ступора западных институтов, который, хочу надеяться, со временем прекратится. И мы вместо их бюрократических, бухгалтерских подходов будем иметь дело с политическими подходами и стратегическим видением, политической волей и готовностью к активным, решительным, нацеленным на перспективу и основанным на ценностях Свободы продуктивным, действиям системного характера. Как в конце 40-ых, а не 30-ых годов 20-го века. Конечно, Россия исторически не была заинтересована в реальной стабилизации своей периферии, а только в управляемой нестабильности, поскольку реальная стабилизация на ее границах автоматически и неизбежно включит внутренние механизмы дестабилизации в самой России. Поэтому, в случае продолжения сегодняшних фрагментарных шагов со стороны Запада у режима Путина может возникнуть соблазн к различным авантюрам в нашем регионе под соусом “противодействия” исламистской угрозе. В частности, в виде стремления разместить войска в зоне Нагорно-Карабахского конфликта, резкого усиления военного давления на Грузию на линиях соприкосновения с Абхазией и Ю.Осетией, или же создать новые конфликтные очаги посредством своих “пятых колонн”. Поэтому, я приветствую очевидное стремление армянского и грузинского руководств к частым контактам, формирование исключительно двусторонней повестки в стратегически важных отношениях Армения-Грузия, в которой, уверен, вопросы угроз регионального масштаба, исходящих из сопредельных регионов, также должны быть в числе приоритетов.
– С чем Вы связываете летнее обострение ситуации на линии соприкосновения между Арменией и Азербайджаном и в зоне Нагорно-Карабахского конфликта? С какими внешними факторами это может быть связано? Есть ли угроза перехода конфликта в активную фазу? В чьих интересах это может быть, и чему он может служить?
– Получив на несколько миллиардов долларов наступательное оружие от России, коррумпированная диктатура Алиева поддалась соблазну подвергнуть силовому зондажу армянские позиции по границе между Арменией и Азербайджаном и линии соприкосновения в зоне Нагорно-Карабахского конфликта. Естественно, такая обстановка контролируемой нестабильности является самой благоприятной почвой для российского присутствия в регионе, чем Москва и воспользовалась, созвав встречу президентов в Сочи, от чего, кстати, Алиев упорно отказывался под различными предлогами в предыдущие месяцы. Кроме того, интересы режимов Путина и Алиева совпадают в том, чтобы подорвать формат Минской Группы ОБСЕ, заменить его монопольным российским посредничеством. В случае успеха этой затеи Россия закрепляет свое доминирование в регионе, а Азербайджан тешит себя надеждой, что удастся убедить Москву нажать на Армению и принудить ее к односторонним уступкам без вреда не только для себя, но для своего режима. Примечательно также то, что и Турция, хоть она и член НАТО, льет воду на российскую мельницу в регионе. Уверен, что это ущербная политика, которая направлена против будущего региона, не выдерживающая никакой критики. Ситуация усугубляется тем, что режим Алиева развернул репрессии против гражданского общества, и в особенности против той ее части, которая в разных диалоговых форматах контактирует с армянскими партнерами, обвиняя известных деятелей в “шпионаже” в пользу Армении. Атмосфера ненависти против всего армянского помогает режиму оправдывать репрессии внутри страны, заставлять граждан не задавать лишних вопросов по поводу повального бюджетного воровства и системной коррупции и “переводить стрелки” с реальных проблем на “образ врага”. Примерно как для Путина “бендеровцы-фашисты” и подобные бредовые пропагандистские трюки, используемые в тех же целях. С другой стороны, это поощряет негативные тенденции во власти в Армении, служит делу закрепления российского влияния и присутствия в Армении. И самое что ни есть казуистичное – Турция “замыкает” этот порочный круг, способствуя консервации этого порочного статус-кво в регионе, заслоняя его возможности интеграции с Объединенной Европой и Евроатлантическим сообществом. Кстати, Вы что-нибудь слышали о турецких санкциях против России? Вопрос риторический…
Касательно возможности возобновления войны в Нагорном Карабахе нужно сказать, что пока нет хотя бы промежуточного документа об урегулировании, возможность перехода конфликта в горячую фазу не исчезнет. Однако, на данный момент нужно констатировать три вещи. Во-первых, Армении возобновление конфликта просто ни к чему, для такого нет никаких причин. Во-вторых, Азербайджану также – возобновление конфликта чревато тем, что страна сразу же потеряет свои все нефтяные преференции и свой соответствующий статус, и развязав войну, просто превратится в изгоя, а Алиев – во второго Саддама Хуссейна. В-третьих, в России также понимают, что уровень милитаризации зоны конфликта (и во многом благодаря ей же!) таков, что если начнется полномасштабная война в регионе, под ее “брюхом”, то, как говорится, “полыхнет” аж до самых истоков Волги, и катастрофический сценарий в первую очередь для самой России будет просто неизбежен. Уже не говоря о том, что это приведет к вовлечению и Турции, и Грузии, и Ирана, и НАТО, что чревато опасностью региональной войны. Поэтому, не вижу реально заинтересованной стороны на данный момент, которая будет реально “работать” на войну. Но вижу возможности для продолжения переговоров на реалистичной основе, предложенной американским сопредседателем Джеймсом Уорликом, затем фактически одобренной Минской Группой. Предстоящая встреча в Париже двух президентов является такой возможностью для перевода процесса на рельсы реального урегулирования. Другое дело, воспользуются стороны или нет. Поживем, увидим. Просто, пришло время понимать, что война – вне опций, военного решения не существует, переговорный путь безальтернативен. В то же время, должно быть очевидно, что с уменьшением российского фактора шансы на успех увеличиваются, поэтому политическим кредо, девизом в регионе должно быть следующее – как можно меньше России на Кавказе.
– Нынешним летом делегация грузинских экспертов ехала в Армению для участия в международной конференции, организованной Центром политических и правовых исследований CONCORD. При пересечении границы Армении в страну не был допущен военный эксперт Вахтанг Маисая из-за того, что некий Вахтанг Маисая был депортирован из России. Эксперт Вахтанг Маисая последний раз был в Москве в ноябре 2003 года в составе делегации экспертов, принимавших участие в международной конференции по вопросам геополитики Кавказа и без каких либо эксцессов вернулся в Грузию. Какое отношение имели «нарушения» в Российской Федерации с въездом в Армению? Или данный факт можно воспринять одним из первых признаков присоединения Армении к Таможенному союзу?
– К сожалению, нездоровый интерес к системе пограничного контроля в Армении у России проявляется давно. Причем, задолго до разговоров о Таможенном союзе и даже появления этого так называемого союза. Если как-то можно объяснить наличие российских погранвойск на границе с Турцией, то я еще не слышал никакого близкого к уму объяснения того, а что они “охраняют” или “защищают” в ереванском аэропорту “Звартноц” или на границе с Ираном, и какое это имеет отношение к интересам Армении. Ясно, что никакого. Полагаю, что с вступлением Армении в так называемый Таможенный или Евразийский союз, параллельно с неизбежным снижением суверенитета Армении такие инциденты, как с господином Маисая, могут повториться. Поэтому, полагаю, что политически активные граждане и Армении, и Грузии, СМИ, гражданское общество, неправительственные организации – должны держать подобные инциденты, если они будут повторяться в будущем, в центре внимания, и проявить должную солидарность, чтобы не допустить такого крайне негативного вмешательства известных третьих сил в отношения Армении и Грузии, направленного против интересов наших стран и наших обществ, против будущего региона. Уверен, что солидарная реакция способна пресечь подобные попытки.
Нугзар Гогоришвили, специально для newcaucasus.com
Фото И.Чихладзе
