Сергей Маркедонов: Северный и Южный Кавказ связаны друг с другом

3360
Сергей Маркедонов
Сергей Маркедонов

Нагорно-карабахский конфликт и риски его возобновления, стремление Грузии в НАТО и отношение к этому в России, ситуация на Северном Кавказе и угрозы со стороны Исламского государства, Северный и Южный Кавказ – об этом и многом другом рассказывает в эксклюзивном интервью newcaucasus.com политолог, доцент кафедры регионоведения и внешней политики в РГГУ Сергей Маркедонов (Россия).

– После апрельских событий в Карабахе, так называемой четырехдневной войны, прошло около двух месяцев. Как сейчас, по прошествии этого времени, по каким-то предпринятым всеми заинтересованными сторонами шагам, можно оценивать сложившуюся ситуацию?

– Боевые действия начала апреля явились сильной встряской – произошло самое мощное нарушение перемирия за последние 22 года. Произошли хоть небольшие, но территориальные изменения в зоне конфликта: некоторые территории оказались под азербайджанским контролем. С одной стороны, это вызвало большой психологический эффект в Азербайджане, народу которого был послан следующий мессидж – «мы не только проигрываем, но можем и эффективно побеждать» и развеян некоторый миф о Карабахе как о неприступной крепости. С другой стороны, мы видим сильную общественную консолидацию в Армении. Чего стоит только тот факт, что первый президент встречается с третьим (встреча Сержа Саргсяна и Левона Тер-Петросяна прошла 9 апреля – авт.). А ведь речь идет о людях, которые долгое время имели плохие человеческие отношения, но сейчас объединяются ради большой цели…

Но рассматривая сложившуюся ситуацию глобально, мы видим, что ничего по своей сути не изменилось. Нагорно-Карабахская республика как инфраструктура осталась – то есть повторения истории Сербской Краины не произошло; в переговорном плане ничего нового вместо базовых принципов предложено не было… Я не говорю – плохо это или хорошо, но какой-то нового пакета, который предлагал бы иные основы урегулирования конфликта, мы не видим. Более того, со стороны всех сопредседателей – и лично их, и стран, которые за ними стоят, мы видим лишь отсылки к тому, что надо опираться на соглашения 1994 и 1995 годов и что однозначно нельзя нарушать статус-кво военными методами.

Таким образом, мы видим, что со одной стороны есть некие изменения, а  с другой – принципиальных изменений – нет.

– Сложилась ли на Ваш взгляд, если оперировать шахматными терминами, ситуация цейтнота или цугцванга, для какой-то из сторон конфликта?

– Ситуация цугцванга есть конечно, потому что если взять Азербайджан, то вроде бы он почувствовал успех. К чему это может привести? К тому, что он может захотеть попробовать развить этот успех. Но в тоже время очевидно, что этот успех имеет определенные издержки и риски. Для армянской стороны ситуация следующая: «Раз обострение произошло, а мы не хотим заниматься переговорной тематикой, нам это не интересно и все видят что противная сторона– плохая, поэтому мы закроемся и не будем с ними говорить…» Но и в этой позиции, на самом деле, много рисков. Потому что, если Армения закрывается, то в свою очередь страны-сопредседатели будут говорить о том, что она имеет деструктивную позицию и думать о том, что должны оказать на Ереван давление в большей степени.

Риски в сложившейся ситуации есть для разных сторон. Для России например, совершенно очевидно, что эскалация конфликта будет очень неприятным результатом, поскольку поставит очень много неприятных вопросов и проблему жесткого выбора между Арменией и Азербайджаном. И еще, очень жесткие вопросы по интеграционным проектам, где Россия лидирует и которые она считает для себя принципиально важными. Случись новая эскалация, опять возникнут вопросы  – «А что с ОДКБ»? «А что с Евразийским союзом»? Получается, что если ответ – «Ничего», то тогда ставится под вопрос вообще эффективность российской внешней политики, чего Россия конечно бы не хотела.

– Россия сделала все возможное для того чтобы вернуть ситуацию в то русло которое отвечало бы ее интересам?

– Думаю, что на сегодняшней день, конечно в очень ограниченных рамках возможностей, сделано более или менее все, что можно было сделать. Более того, в нынешней ситуации можно было бы ожидать худшего. Но, во-первых, Москва не стала эмоционально реагировать на некоторые моменты. Скажем, была определенная жесткая реакция армянской общественности, СМИ… Москва не стала вступать в эту ненужную полемику и воздержалась от комментариев. Таким образом, ей удается как-то найти некий баланс интересов. Ведь, с другой стороны, несмотря на то, что Москва вроде бы не сделала жестких заявлений против Азербайджана, но довольно четко зафиксировала, что статус-кво по Карабаху не должен нарушаться – соглашение 94-го года существует и это был однозначно четкий мессидж с ее стороны. И тут, конечно, нельзя говорить, что эта позиция выгодна тому же Баку.

– О других событиях происходящих на Кавказе. Как Вы оцениваете сближение Грузии с НАТО? Можно ли назвать позицию Москвы по этому поводу нервной?

– Позицию Москвы я бы назвал – готовой к этому. Сказать, что сближение Грузии с НАТО – новость для Москвы – нет, это достаточно давний тренд. Напомню, что Саакашвили пришел к власти в 2004 году, а даже до него – при Шеварднадзе уже были заявления о том, что Грузия постучится в двери НАТО. Поэтому, в общем-то, позиция России более или менее предсказуема. Понятно, что шансов стать полноценным членом НАТО у Грузии немного и здесь скорее наблюдается такая ситуация определенной готовности… Конечно, нервную реакцию российской стороны вызывают какие-то учения под эгидой НАТО, открытие учебно-тренировочного центра НАТО в Крцаниси, какие-то заявления официальных лиц по этому поводу… Но говорить  о том, что Москва этим удивлена, что для нее это сюрприз – неправильно.

– Экономика России, вот уже долгое время переживает непростые времена. Возможна ли на этом фоне, на Ваш взгляд, дестабилизация ситуации на Северном Кавказе? И если да, то как это может отразиться на южнокавказском регионе?

– Ситуация на Северном Кавказе непростая. То что мы наблюдали в последние 2-3 года – тренд снижения количества террористических атак, я бы назвал «эффектом Сочи», когда в канун сочинской олимпиады были предприняты беспрецедентные меры безопасности и, в общем, были достигнуты в этом деле, определенные успехи. Кроме того, были предприняты и определенные шаги по интеграции региона в целом в общероссийский социум. Но с исчезновением угроз старых, на первый план вышли новые угрозы – я имею в виду, прежде всего, активизацию структур, заявляющих о связи с так называемым Исламским государством (ИГ). Это угроза заявила о себе с осени 2014 года, а более серьезно – в 2016 году. Последние несколько террористических атак в Дагестане, Ставропольском крае были связаны именно с ИГ. Но при этом, прекрасно понимаю, что произошли они не вследствие прямых приказов, пришедших из Сирии или Ирака. Просто, часто  структуры, действующие на Северном Кавказе, пытаются прислониться к какому-либо, так сказать, раскрученному бренду. ИГ – это самый известный бренд такого рода. Потому, когда «Имарат Кавказ» проиграл, появилась новая структура. В какой степени она будет опасна – сказать сложно. Но то что определенные проблемы в регионе есть и связаны они не только с социально-экономическими изменениями в России (падение экономики, конечно, произошло, но оно не катастрофическое и не критично в настоящих условиях), это факт. Дело в том, что на Кавказе есть  земельные проблемы, продолжающийся процесс урбанизации, не до конца разрешенные этнические проблемы, проблема внутриисламских отношений и внутриисламского насилия, когда разные группы мусульман ведут борьбу друг с другом и часто пытаются использовать органы власти в этом… Вот этот коктейль, создает конечно определенную опасность.

Ну и безусловно, Северный и Южный Кавказ связаны друг с другом. Проблема ИГ актуальна и для Азербайджана, который имеет границу с Россией, и для Грузии, особенно в Панкисском ущелье. Поэтому, безусловно, за этой ситуацией надо следить, но ее нельзя рассматривать только исключительно как геополитический довесок. Это не довесок к Сирии: рассматривать проблему таким образом неправильно. Есть много внутрироссийских вопросов, которые требуют серьезного внимания.

Карен Арзуманян, специально для newcaucasus.com

Фото из архива С.Маркедонова