Общество
Мехман Алиев: Нужно думать о союзе стран Южного Кавказа
Будущее армяно-азербайджанских отношений и мирный договор между Баку и Ереваном, «Новая эра» и Карабахский вопрос, риски новой войны и перспективы новых транспортных коридоров на Южном Кавказе – об этом и многом другом рассказывает в эксклюзивном интервью newcaucasus.com директор азербайджанского издания «Туран» Мехман Алиев.
Новая эра
– Президент Ильхам Алиев объявил о начале «Новой эры» в Азербайджане. Что это такое, по вашему мнению?
– Президент в начале года говорил, что мы вернули захваченные территории. И теперь, после освобождения Карабаха, начинается «Новая эра». Он сказал, что нам нужна новая национальная идея. Но что это такое? Я хочу сказать, что без верховенства закона, свободы судов, невозможно говорить о «Новой эре».
Ты можешь в парниковых условиях, в так называемых промышленных парках пробовать что-то реализовывать, но этого будет мало. Алиев говорит о «Новой эре», но нам надо всем вместе работать над новой идеей, искать решения. Пока что этого решения нет…
Два года назад я сравнил две идеологии, написал об этом статью. Они восходят к 20-ым годам прошлого века – в период распада Российской империи и создания Советского государства. В Армении идеологом был Гарегин Нжде, у нас – Мамед Эмин Расулзаде, председатель Национального Совета Азербайджана.
Идеология Расулзаде заключалась в создании Союза народов Южного Кавказа. Расулзаде считал, что «Великий Туран» это романтическая идея. Он считал, что раз мы на Южном Кавказе живем совместно с армянами и грузинами, то и должны жить вместе с этими народами в рамках Кавказского дома. Он проповедовал идеи свободы, прав человека, равенства.
В этом году власти Азербайджана впервые отпраздновали 140-летие Расулзаде, который все эти годы был у нас под запретом. Идеи Расулзаде были флагманом оппозиции, но не страны в целом. У нас официальная идеология опирается на идеи, или вернее культ Гейдара Алиева, который в обиходе называют «гейдаризмом». Я думаю, что идеи Расулзаде о единстве Южного Кавказа и тесного сосуществования народов Южного Кавказа будут и далее развиваться.
– Как вы представляете идею «единого Южного Кавказа», когда Грузия видит свое будущее в Европе и НАТО, страна получила статус кандидата на вступление в ЕС. Армения на своеобразном распутье и, судя по последним заявлениям ее лидеров, там усиливаются прозападные настроения. Азербайджан же декларирует внеблоковый статус и в какие-либо союзы, по крайней мере пока, не стремится. При такой разной векторной направленности региона, как вы представляете его объединение?
– Я давно пришел к выводу, что Южный Кавказ, регион, с богатым культурным наследием и сложными историческими конфликтами, может оказаться на перекрестке потенциального единства в случае создания Союза Южного Кавказа.
Страны Южного Кавказа – Грузия, Азербайджан, Армения – поддерживают разнообразные отношения с Европейским союзом. Они варьируются от стремления к членству до прагматичного партнерства в области торговли, энергетики и безопасности. Однако путь к вступлению в ЕС сопряжен с трудностями и остается отдаленной целью для этих стран.
Реальность на местах, разная степень демократии, политических режимов и отношений ЕС с этими странами не помешала успешному двустороннему сотрудничеству в областях, представляющих взаимный интерес. Грузия и Азербайджан являются примером этого явления, сумев наладить прочные связи, несмотря на различия в политическом, этническом и религиозном плане. Их сотрудничество охватывает различные сферы, включая политику, экономику, безопасность и логистику, демонстрируя, что общие интересы могут преодолеть различные политические и социальные разногласия.
Предложение о союзе Южного Кавказа – это не просто упражнение в регионализме, но дальновидный шаг к всеобъемлющему сотрудничеству, выходящему за рамки вступления в ЕС. Сосредоточившись на общих интересах и практическом сотрудничестве, этот союз мог бы предложить платформу для коллективного решения множества проблем региона.
Включение Армении в эти рамки могло бы существенно изменить региональную динамику, способствуя более широкому ощущению единства и сотрудничества. Потенциальные выгоды многообразны и затрагивают такие важные области, как политическое сотрудничество, экономическое развитие, безопасность и поддержание мира, логистика и инфраструктура.
Создание Союза Южного Кавказа сопряжено с определенными проблемами. Историческая вражда, территориальные конфликты и внешнее геополитическое давление могут помешать усилиям по региональной интеграции. Более того, различные уровни демократии и практики в области прав человека среди потенциальных государств-членов могут вызвать опасения по поводу сплоченности и ценностей союза.
Однако сам Европейский союз предлагает модель того, как разные страны могут объединиться под общим видением, несмотря на различия в политических системах и истории. Сосредоточившись на практическом сотрудничестве и взаимной выгоде, Южный Кавказ может заложить основу для более интегрированного и процветающего региона.
Оппозиция. Конструктивный диалог
– Ильхам Алиев победил на президентских выборах в феврале этого года. И тем не менее, есть ли другие перспективные политики в Азербайджане? Может, в оппозиции?
– Оппозиция, как и гражданское общество, под полным контролем властей. Оппозиция может проявить себя и может быть востребована только в условиях серьезного кризиса. Мы возвращаемся к тому, о чем говорил Ильхам Алиев – самая большая наша идея, – это восстановление целостности страны, возвращение Карабаха. А оппозиция возникла, как я говорил, на волне борьбы за Карабах.
Как, кстати, и в Армении. Поэтому, задача №1 в Азербайджане решена, и оппозиция в принципе удовлетворена. Оппозиция находится в подвешенном состоянии, так как, если, по их мнению, они будут протестовать и выступать против власти, то это навредит общему делу, безопасности Азербайджана. А вопросы демократии сейчас можно отодвинуть на второй план, пока не решен главный вопрос – безопасности Азербайджана.
До второй Карабахской войны оппозиция говорила: Алиев не решает Карабахский вопрос – он должен уйти. Но сейчас позиция оппозиции такова, что Алиев доказал свою состоятельность и ему нужно помочь. И то, как оппозиция вела себя на выборах, подчеркивает эту позицию. «Народный фронт» бойкотировал выборы, «Мусават» не участвовал, но при этом не заявлял, что бойкотирует выборы. То есть, самоустранение оппозиции создало благоприятные условия для проведения технических выборов без всяких эксцессов, чтобы кто-то потом не мог предъявить претензии, что в Азербайджане кого-то побили, или арестовали.
Я считаю, что была негласная договорённость. Может быть, не было прямого договора, но по факту оппозиция дала возможность Алиеву провести выборы без проблем.
– То есть, оппозиции больше нет?
– Сейчас, в силу того, что Ильхам Алиев говорил о «Новой эре», что выводит на новый уровень идеологию Расулзаде – это означает, что он готов к какому-то конструктивному диалогу. Я так понимаю, что мы должны переходить к пропорциональной системе выборов. Чтобы ввести политическую полемику в парламент и оттуда начать проводить изменения в стране. Постепенно переходить к парламентской республике. Потом время покажет, сможет ли оппозиция расширить свою социальную базу и стать влиятельной. Или же уйти в небытие…
Внешняя политика. Вакуум невмешательства
– С чем связаны периодические обострения на границе Азербайджана с Арменией? Кто более тормозит подписание мирного договора? Баку или Ереван? И почему это происходит?
– Мы готовы подписать мирный договор. Нас все устраивает на данный момент. Мы освободили территории и нам нужно это зафиксировать. В Армении же уверены, что произошедшее – это результат сговора Путина, Алиева, Эрдогана. Поэтому там думают, что лучше сейчас протянуть время в расчете на некий геополитический катаклизм, который позволит в очередной раз выдвинуть территориальные претензии к Азербайджану.
– Возможна ли новая война?
– Если бы Запад реально хотел поддержать Армению, то Алиеву дали бы понять – остановись. И он бы остановился. Запад просто закрыл бы поставки нефти, газа. Мы бы продержались какое время, но потом начались бы блокирования счетов за границей, волнения в Азербайджане. Но ничего из этих методов давления со стороны Запада и близко не было. Алиев достиг основной стратегической цели, восстановив территориальную целостность. Ему необходимо закрепить военный результат политико-дипломатическими средствами. Поэтому войны, я считаю, конечно же, не будет.
– Если угроза новой войны между Азербайджаном и Арменией сведена к минимуму, то остается ли необходимость в присутствии российских миротворцев в Карабахе и российских военных в Армении?
– Южный Кавказ претерпевает значительные преобразования, стратегический подход России к обеспечению своих интересов в регионе также эволюционирует. Пережитки ушедшей эпохи, характеризующиеся размещением российских войск в Армении и развертыванием миротворческих сил в Нагорном Карабахе, все больше становятся анахронизмом в контексте сегодняшней региональной динамики и собственных внешнеполитических целей России.
Исторически присутствие российских вооруженных сил на Южном Кавказе, особенно в Армении, служило пережитком архитектуры безопасности Советского Союза, направленной на охрану южных границ его обширной территории. Однако с распадом Советского Союза и последующими геополитическими сдвигами эти императивы безопасности переместились на Северный Кавказ.
Развертывание российских миротворцев в Нагорном Карабахе после соглашения о прекращении огня между Азербайджаном и Арменией от 2020 года ознаменовало продолжение военного вмешательства Москвы в регионе. Тем не менее, это вмешательство, которое должно продлиться до 2025 года, теперь все больше не соответствует текущему положению дел. Прекращение боевых действий и отсутствие прямой военной конфронтации на территориях, возвращенных Азербайджаном, ставят под сомнение сохраняющуюся необходимость российского миротворческого присутствия.
Отходя от традиционных военно-ориентированных стратегий, Россия в настоящее время делает акцент на экономическом сотрудничестве и интеграции как на основных средствах распространения своего влияния и защиты своих интересов на Южном Кавказе. Этот сдвиг отражает более широкую тенденцию во внешней политике России, которая стремится использовать экономические связи и зависимости для создания буфера против потенциальных угроз безопасности и расширения сферы влияния в ближнем зарубежье.
Торгово-экономические отношения между Россией и странами Южного Кавказа стремительно развиваются, охватывая энергетику, транспорт и множество других секторов. Эти связи не только способствуют экономической жизнеспособности региона, но и служат основой стратегии России по сохранению своей значимости и влияния, не прибегая к открытым военным средствам. Исходя из этого, я прихожу к выводу, что Россия не будет настаивать на сохранении своего военного присутствия в Азербайджане и Армении.
– Как вы оцениваете позицию Франции по азербайджано-армянскому противостоянию?
– Пока мы «деремся» с Францией, переговорный процесс блокируется. Азербайджан создал ситуацию, которую можно назвать «вакуумом невмешательства». В такой ситуации никто не в состоянии вмешаться. Мы приостановили свое членство в ПАСЕ. Но главное, что в этом вакууме мы сами все решаем в Карабахском вопросе. И говорим, что вопрос должен решаться на двусторонней основе между Азербайджаном и Арменией. А это, в принципе, устраивает всех – и Россию, и Запад.
– Грузия предлагает свою площадку для подписания мирного договора между Азербайджаном и Арменией. Это возможно?
– Экс-премьер-министр Грузии Иракли Гарибашвили уже был посредником между Пашиняном и Алиевым. По вопросам обмена пленными и карт минных полей все шло через Тбилиси. В этом смысле Тбилиси является предпочтительной площадкой. Я думаю, что в конечном счете, мирный договор может быть подписан именно в Тбилиси. Ни в Москве, и ни в Вашингтоне, что не всех устраивает. Тем более, что отношения Москвы и Тбилиси переживают хорошие времена. Особенно это будет видно после парламентских выборов в Грузии. Мне кажется, что в 2025 году будет восстановлена территориальная целостность Грузии. Тем более, когда Москва скажет Абхазии и Южной Осетии, что им нужно делать, то так и будет сделано. Сильно активизируется Турция в Абхазии, что на мой взгляд, тоже станет положительным моментом.
– Каким образом может быть восстановлена территориальная целостность Грузии уже так скоро? Это будет следствием ослабления Москвы или же у вас есть подозрения в том, что Тбилиси может сменить курс с Запада на Россию?
– Сразу же после апрельских столкновений 2016 года в Нагорном Карабахе я написал статью, озаглавленную «Карабахский конфликт на пути российского южного прорыва», где пролил свет на стратегические императивы, определяющие динамику конфликта на Южном Кавказе. В этом материале подчеркивалась жизненная заинтересованность России и транснациональных корпораций в разблокировании транспортных коммуникаций в регионе, достижению которой препятствует продолжающийся карабахский конфликт и позиция Армении в нем. Анализ спрогнозировал проблемы, с которыми столкнется Армения, если она продолжит препятствовать транспортному проекту Север-Юг, в частности Зангезурскому коридору, указывая на геополитическую перестройку, которая может предвещать поражение Армении в противостоянии с Азербайджаном.
Роль Грузии как важнейшего транспортного узла в регионе подчеркивает необходимость урегулирования конфликтов, которые исторически сдерживали ее логистические возможности. Упоминание о разблокировании железнодорожных путей из Абхазии, наряду с полным использованием логистической инфраструктуры страны, подчеркивает растущий консенсус в отношении необходимости преодолеть старые обиды ради экономического прагматизма. Улучшение отношений Грузии с Россией в сочетании с ее сбалансированным подходом к Европейскому союзу предполагает стратегическую перекалибровку, направленную на усиление ее роли в качестве ключевого транзитного коридора между Европой и Азией.
Не случайно в последние годы Грузия ведет сбалансированную внешнюю политику, наподобие той, какую ведет Азербайджан. Тенденция формирования сбалансированной внешней политики в Грузии на примере Азербайджана, указывает на то, что замороженные конфликты с Абхазией и Южной Осетией будут разморожены, также, как и Карабахский. Этот процесс мог бы начаться в этом году. Но в Грузии в ноябре состоятся парламентские выборы, что не есть самое удобное время для начала процесса переговоров. Другое дело после выборов, когда власть получит мандат на последующие годы правления.
– Как будут развиваться отношения Азербайджана и Запада?
– ЕС является основным потребителем нефти и газа Азербайджана. Есть жесткая риторика, но фактически, все происходит по-другому. Так, в прошлом году Азербайджан с Францией договорились о строительстве в Нахичевани солнечной электростанции на 250 МГв, а это порядка 300-400 млн. долларов. С Италией договорились о новом проекте. Причем, когда наши публичные отношения со станами Запада были хуже некуда.
В экономическом отношении у нас ничего не изменилось. А если бы политические проблемы были бы более глубокими, чем те, что мы видим в публичной плоскости, то проблемы обязательно появились бы и в экономической. Представители немецкого бизнес недавно договаривались по рекреационному восстановлению Карабаха, заявили, что политика их не интересует…
ЕС и страны Запада волнуют глобальные проекты, нефть, газ, транспорт, логистика, и они знают, что с Алиевым можно работать, что он предсказуем. Это главное для европейцев.
Если мы возьмем проект «Великого Турана», каким называют организацию Тюркских государств, то политическое значение этого объединения растет. Эта организация устраивает Россию, как противовес Китаю. Запад организация также устраивает, потому что государства, входящие в нее, усиливают суверенитет и Западу с ними становится легче работать. Опасается этого проекта только Китай.
Экономика
– Есть ли негативные тенденции в экономике Азербайджана? Если да, то как азербайджанские власти собираются их преодолевать?
– Базовая часть нашей экономики – это нефтегазовый сектор. И пока мы не можем выйти из состояния зависимости от нефтегазовой отрасли. Нам повезло, что цены на газ в мире подскочили. Это, конечно, не цены 2000-х годов. Раньше у нас говорили, что газ не заменит нефть. Но как показывает экономика, газ – это своеобразная подушка амортизации. Добыча газа будет расти, но, конечно, газ не сможет полностью заменить нефть.
Власти начали думать о том, как развивать альтернативную энергетику, заменить традиционные нефтяные ресурсы на зеленую энергетику.
Что касается других направлений, то у нас огромная проблема – монополии, госконтроль экономики, что не дает развиваться частному бизнесу. Мы видим, например, что Грузия в прошлом году 4,1 млрд. долларов получила от туризма. Мы получили в три раза меньше. В Грузии 2500 отелей разного уровня, очень много бюджетных отелей. А в Азербайджане всего 750. Если вы захотите построить мини-отель даже не в центре города, а за городом, на вас набросятся проверяющие органы. Если от предпринимателя государство начнет требовать только уплаты налогов и соблюдения закона, то ситуация положительным образом изменится.
– Власти Азербайджана как-то пытаются решить ситуацию с монополиями?
– В конце прошлого года был принят закон о Конкуренции и противодействию монополии, который должен создавать условия для развития бизнеса. Но будет ли он работать в наших условиях? Пока не работает. Монополии остаются. И пока не сломается эта система, ничего не изменится. Власти понимают, что надо что-то делать, но пока они не готовы к этому.
– Они чего-то боятся?
– Да, они боятся, что деньги расползутся, люди станут свободными. А экономическая свобода потом вызовет требование политической свободы. Поэтому, авторитарные системы действуют таким образом, контролируют финансы и через них контролируют общество.
– На Кавказе много говорят о транспортных коридорах, коридоре Север-Юг, Срединном коридоре… Есть надежда, что они заработают?
– Не то, чтобы большие надежды. Есть стратегические проекты, в которых заинтересованы крупные ТНК прежде всего. Речь идет о транспортировке готовой продукции, полуфабрикатов, сырья. А эти коридоры связывают Европу, Россию, Центральную и Юго-Восточную Азию, Персидский залив.
Очень интересен коридор на Переднюю Азию. Азербайджан сегодня – это транспортный хаб. И в данном случае страну нужно рассматривать не как полностью самостоятельного игрока, а в контексте большого логистического проекта. Север – это пока прежде всего Россия. Но после того, как закончится война в Украине и стабилизируется ситуация, обязательно откроются пути в Европу.
В контексте логистики необходимо создавать предприятия, которые будут перерабатывать сырье и транзитные товары. Сейчас у нас промышленные парки создаются. Но кто их создает – прежде всего – «семья» (имеется в виду предприниматели, близкие к президенту страны – авт.). А это не международная экономика. Я считаю, что Азербайджану нужна международная экономика. Тот же Китай не стал создавать закрытую экономику со своими предприятиями. Они пригласили иностранный капитал и дали им возможность свободно работать.
Азербайджан, конечно, не Китай, но мы имеем возможность создать условия по модернизации в том числе своей экономики, особенно в рамках будущих транснациональных экономических интересов. Кроме экономических дивидендов очень важны вопросы политической безопасности и стабильности. Ведь все акторы будут заинтересованы в стабильности и безопасности маршрутов. Кстати, для Армении этот коридор имел бы также большое значение. Было бы, наверное, правильно, создать международный консорциум Зангезурского коридора. Что стало бы гарантией безопасности для самой Армении.
– Что вы думаете об инициативе премьер-министра Армении Никола Пашиняна о «перекрёстке мира»?
– Ильхам Алиев говорил, что это красиво упакованные пропагандистские ходы со стороны Пашиняна. Ереван говорит, что признает границы 1991 года по Алма-Атинскому соглашению. А если признаешь, то подпиши документы, анклавы верни, но Армения к этому не готова.
События 19-20 сентября прошлого года в Карабахе – кто ожидал такого исхода? Я, честно говоря, не ожидал. Не ожидал, что карабахские армяне так быстро собрались бы и ушли. Предположим, они собрались бы в одном Ханкенди и сказали, что никуда не уходят. Понятно, что наши не стали бы их уничтожать. Неужели мы бы стали проводить операцию подобную той, которую Израиль проводит в секторе Газа. Мы были бы вынуждены договариваться…
– Карабахские армяне в будущем вернутся в Карабах?
– Какая-то часть карабахских армян может вернуться. Но незначительная. Я думаю, что большинство будет уезжать из Армении в Россию, Европу, США и далее. В Карабахе в 1987 году жило 135 тысяч армян. К началу войны 2020 года, на мой взгляд, было около 50-60 тысяч.
Я думаю, будет договоренность, что Азербайджан заплатит им компенсацию за жилье. Там должно быть порядка 30 тысяч домов. Средняя семья 4 человека. Итого – 120 тысяч человек. Дом, положим, стоит около 100 тысяч долларов. Это 300 млн. долларов. У Азербайджана есть такие деньги. Дома карабахских армян правительство Азербайджана будет выкупать, скорее всего.
– Этот вопрос не совсем соответствует тематике интервью, но, тем не менее, когда мы говорим о войне России против Украины, то речь идет и о нашем регионе тоже. Война не только влияет на глобальную политику, но и во многом форматирует прежнее мировое устройство. Кто еще бы пару лет назад мог подумать, что Европа, как и в целом НАТО, будут открыто готовиться к возможной войне с Россией. Как вы считаете, чем и когда закончится война в Украине, и как ее итоги повлияют на Южный Кавказ?
– Умозрения о конфликте в Украине часто чрезмерно упрощается, представляя его как попытку Владимира Путина восстановить ушедшую империю. Война в Украине имеет свои цели и задачи для акторов: России, Украины, Запада. Каждая из сторон имеет свои дивиденды и потери. Это война не за восстановление империи.
Конкретные действия, предпринятые Россией под руководством Путина, предполагают иной набор приоритетов. Победа Азербайджана в нагорно-карабахском конфликте, которой способствовало отсутствие вмешательства России, и вывод российских войск из Казахстана в январе 2022 года, когда многие считали, что они там останутся, подчеркивают стратегический подход, выходящий за рамки простой имперской экспансии.
Для России конфликт на Украине служит нескольким стратегическим целям: направлен на укрепление внутренней стабильности, стимулирование экономического развития с акцентом на военно-промышленный комплекс, нейтрализацию олигархической власти и перенаправление энергетических каналов на Юго-Восток. Эти цели отражают более широкое видение места России в современном мире, которое подчеркивает суверенитет, безопасность и экономическую устойчивость.
Для Украины конфликт стал катализатором глубокого процесса национальной консолидации и формирования идентичности. На ментальном, политическом и экономическом уровнях Украина переживает трансформацию, которая укрепляет ее самоощущение и определяет ее дальнейший путь. Война ускорила усилия по борьбе с коррупцией, рационализации управления и содействию более тесной интеграции с европейскими структурами, позиционируя Украину в рамках более широкой европейской идентичности.
С точки зрения западных стран, конфликт представляет собой возможность обеспечить стабильность на европейской периферии, гарантируя, что Россия сохранит надежный контроль над своим ядерным арсеналом. Более того, конфликт ускорил приведение Украины в соответствие с интересами Запада, приблизив ее к Европейскому союзу и НАТО, хотя и в условиях значительных потрясений и страданий.
Проводя параллели с российско-грузинской войной 2008 года, завершение боевых действий на Украине может аналогичным образом привести к «замораживанию» конфликта. Такой исход не только остановил бы непосредственное насилие, но и заложил бы основу для возрождения Украины как демократического европейского государства. Последствия, вероятно, повлекут за собой длительные переговоры, направленные на восстановление территориальной целостности Украины — цель, которая, хотя и является сложной, остается в пределах возможного. Путь к миру и примирению будет долгим и сопряжен с трудностями, однако он дает шанс Украине стать более сильной, более сплоченной и страной, прочно укоренившейся в европейских демократических ценностях. Для Южного Кавказа и для всего постсоветского пространства, а также для Европы, завершение войны сулит стабильность и созидание.
Сергей Жарков, специально для newcaucasus.com
Фото с сайта meydan.tv
Общество
Южный Кавказ в зеркале социологии
Ключевые тренды по данным социологических исследований, опубликованных в 2025 году.
В последнее время к данным социологических опросов принято относиться настороженно и даже скептически. На то есть свои причины. Многим они представляются инструментом пропаганды и других манипуляций. И зачастую, прежде всего, в авторитарных режимах — они таковыми действительно являются. К тому же, социология, конечно, не способна нарисовать исчерпывающую картину реальности. Но такого рода исследования (если они подготовлены профессиональными, заслуживающими доверия специалистами) вполне могут служить своего рода зеркалом, позволяющим понять глубинные общественные настроения, оценить тренды, выявить скрытые проблемы. В такое зеркало мы и заглянем.
Счастье вопреки
Жители Грузии ощущают себя самыми счастливыми за последние 14 лет — 66% респондентов заявили, что довольны жизнью. По крайней мере, это следует из исследования CRRC (Caucasus Research Resource Center), опубликованного в этом году. Уровень счастья в Грузии тесно связан с тремя основными факторами: возрастом, благосостоянием и религиозностью. Пожилые люди (55+) на 19 процентных пунктов реже называют себя счастливыми, чем молодые люди (18–34). Люди богатые на 15 процентных пунктов чаще чувствуют себя счастливыми, чем бедные. Ну и, наконец, вера в Бога дает + 8% к ощущению счастья.
Коррелируются эти данные и с оптимистичным взглядом в будущее. 75% грузин положительно отвечают на вопрос «Будет ли в Грузии в конечном итоге все хорошо?». В Армении схожий результат — 76%. Правда за последние десять лет эта цифра претерпела серьезные изменения: с мрачных 47% в 2017, до потрясающих 80% в 2019, когда в стране победила «бархатная» революция. Увы, но с тех пор этот показатель только снижается.
Немного парадоксально на этом фоне выглядит неудовлетворенность граждан Армении общим курсом страны. По данным IRI (International Republican Institute), 49% населения Армении считают, что страна движется в неправильном направлении. При этом, 62,7% не одобряют внутреннюю политику, а 51,8% — внешнюю (исследование Фонда «АRАR»).
А в Азербайджане все в порядке с удовлетворенностью. Если, конечно верить социологии, которая всецело в руках проправительственных структур. Согласно данным Center for Social Research, граждане в подавляющем большинстве считают 44-дневную войну в Карабахе в 2020 году решающим этапом в восстановлении суверенитета, что в свою очередь привело к расширению возможностей Азербайджана в международных отношениях (так полагают 96% респондентов) и активизации регионального сотрудничества (94,7%). Деятельность президента оценивают как «очень хорошую» 67,8% опрошенных, 24,4% — как «в целом хорошую».
Примерно в таком ключе и выстроена вся азербайджанская социология, где нет место неудобным темам. Независимым исследователям очень сложно работать в стране, и не только из-за оказываемого на них давления, но и в силу невысокой репрезентативности и самоцензуры респондентов.
Атмосфера в обществе
Общественные настроения в Армении характеризуются глубокой тревогой, где вопросы безопасности доминируют над всеми остальными. По данным IRI, национальная безопасность и приграничные вопросы названы главной проблемой для Армении (35%). Этот фокус на безопасности сопровождается глубоким скептицизмом в отношении мирного процесса. Большинство опрошенных Фондом «АRАR» (от 69,2% до 72,9%) не верят в возможность достижения долгосрочного мира с Азербайджаном путем переговоров, а почти половина респондентов (48,5%) считают долгосрочной целью Азербайджана полное уничтожение Армении.
В вопросах внешней политики, где Азербайджан (87%) и Турция (79%) воспринимаются как самые большие политические угрозы, Армения вынуждена искать баланс. Россия (53%) и США (45%) названы наиболее важными политическими партнерами. При выборе военного союзника наибольшей поддержкой пользуется Россия (33–37,8%), за ней следуют Иран (22,2%), страны ЕС (21,9%) и США (18,3%). На фоне геополитической неопределенности, 49% населения проголосовали бы за вступление в ЕС.
Интересные детали отношения к евроинтеграции раскрывают данные, которые приводит Caucasus Barometer. Только 21% граждан Армении заявляют о полной поддержке такого решения, и практически столько же (20%) — категорически против членства в Евросоюзе. В Грузии цифры совершенно другие — 48% и 5% соответственно.
Уровень поддержки протестной активности в Армении и Грузии по-прежнему довольно высокий. Но динамика разная. В Армении произошло резкое его снижение с 71 % в 2019 году до 50 % в 2024 году. В Грузии он остается практически неизменным в течение последних десяти лет и сейчас составляет 59%.
Медийная поляризация и конспирология
В медийной сфере особенно ярко проявляется поляризация грузинского общества. По данным опросов Georgia Media Consumption Survey и CRRC-Georgia, онлайн-платформы (51–56%) уже превзошли по популярности телевидение (40–44%) как основной источник новостей, что демонстрирует возрастной раскол: 88% молодежи (18–34 лет) получают новости из социальных сетей, в то время как 73% лиц старше 55 лет предпочитают телевидение. При этом доверие к СМИ остается низким, 21% не доверяют новостям ни из одного источника.
Впрочем, телевидение все еще остается широко потребляемым источником информации, и проправительственный канал Imedi TV еженедельно предпочитают 63% телезрителей. Кроме того, почти половина населения (49%), особенно этнические грузины, старается избегать политических новостей из-за чувства усталости от поляризованного контента.
Хотя 69% населения обеспокоены дезинформацией, только 49% считают, что могут хорошо или отчасти хорошо отличать ложную информацию от фактической. 26% населения считают правительство Грузии и правящую партию главным источником дезинформации.
В частности, речь идет об использовании «Грузинской мечтой» конспирологической риторики – рассказов о «Глубинном государстве» и «Глобальной партии войны» с целью построить удобную для себя реальность. Эта стратегия находит отклик в обществе: 34% респондентов верят в существование «Глобальной партии войны». Сторонники «Грузинской мечты» (ГМ) (47%) намного чаще верят в эту теорию, чем сторонники оппозиции (28%).
Хорошо прослеживается связь между конспирологическим мышлением и антизападными настроениями. Например, 34% респондентов считают, что Запад навязывает «ЛГБТ-пропаганду», а 20% верят, что Запад намеревается открыть «второй фронт» в Грузии. При этом зрители проправительственных каналов (52%) и сторонники ГМ (52–54%) значительно более склонны к этим антизападным нарративам. В вопросе иностранного влияния, хотя Россию и называют основным источником (24%), США и ЕС в совокупности упоминаются чаще (31%), особенно среди проправительственных зрителей.
Социальные вызовы Грузии
Более половины жителей Грузии (53%) в прошлом году хотя бы раз сталкивались с ситуацией, когда не хватало финансов на еду или им приходилось занимать на это деньги — данные опроса CRRC. Проблема стоит острее среди этнических меньшинств, семей с детьми и жителей провинции.
Очень часто люди ищут спасение в кредитах. Несмотря на ужесточение условий кредитования, спрос на займы в Грузии продолжает расти. Значительная часть населения (41%) имеет кредиты до 5000 лари (около 1850 долларов), а 7% должно банкам более 50000 лари. И лишь 18% не имеют обязательств перед финансовыми учреждениями. Финансовое бремя достаточно велико: 68% населения ежемесячно выплачивают до 501 лари, при этом 39% после выплат хватает денег только на еду, но не на одежду, а 17% не хватает даже на еду.
Растет и оборот игорного бизнеса. 7% населения Грузии хотя бы раз играли в азартные игры в прошлом году. Значительная часть из них видела в этом способ (или попытку) поправить свое финансовое положение. Но, как правило, это приводит к обратному эффекту. Данные говорят о том, что люди, которые хотя бы раз в жизни играли в азартные игры, на 11% чаще имеют кредиты (не считая ипотечных) в сравнении с теми, кто ни разу не играл.
Каждая четвертая женщина в частном секторе Грузии сталкивалась с сексуальным харасментом на работе — данные опроса UN Women и CRRC. 80% из них предпочитают молчать из-за страха увольнения, отсутствия прямых доказательств, общественного осуждения (39% согласны, что на сообщивших о таких случаях будут смотреть косо).
Тамар Нергадзе, специально для newcaucasus.com
Коллаж newcaucasus.com
NC Разное
Страны Южного Кавказа в условиях геополитических трансформаций.
Редакция сайта NewCaucasus.com провела круглый стол онлайн — «Страны Южного Кавказа в условиях геополитических трансформаций».
В нем приняли участие: политолог из Азербайджана Ильгар Велизаде, журналист из Армении Арам Гарегинян, журналист из Грузии Зураб Двали.
Эксперты рассмотрели место каждой из стран Южного Кавказа в отдельности и всего региона в целом в условиях изменившихся политических и геоэкономических условий в мире.
Общество
Эмиграция — тяжелый труд
Три года прошло с начала полномасштабной войны, изменившей весь мир и ставшей трагедией для миллионов людей в Украине и, конечно, в России. Одним из человеческих измерений конфликта явилась масштабная эмиграция из России, когда сотни тысяч россиян покинули страну. При этом одним из основных направлений российской эмиграции стала Грузия, которая имеет безвизовый режим с Россией. Кроме того, за десятилетия независимости страна выработала действенную демократическую систему управления, которая могла бы подстраховать приехавших в Грузию россиян от различных неожиданностей (к примеру, депортации на родину).
О том, что ожидает российских эмигрантов в Грузии, с какими трудностями им приходится сталкиваться, и почему, в конце концов, они все-таки остаются в Грузии, мы побеседовали с российским журналистом Алексеем Кунгуровым, который из-за политического преследования на своей родине вынужден был эмигрировать из страны еще в 2019 году, и двумя эмигрантками, выбравшими Грузию сразу после начала войны. Имена и фамилии женщин в целях их безопасности изменены.
Решение – уехать
Окончательное решение уехать Алексей Кунгуров принял после очередного задержания по преследованию органов ФСБ в городе Тюмень. Это было не первое попадание в тюрьму журналиста и публициста, известного своими бескомпромиссными публикациями. Но именно после статьи о мафии в тюменском ФСБ Алексей понял, что фсбшники просто так эту историю не оставят. Он принял решение эмигрировать вместе с семьей. В шенгенской визе и эмиграции ему было отказано. Казахстан, по региональным меркам сибиряку Кунгурову хотя был и ближе, но, будучи «такой же диктатурой», к тому же не входящей в юрисдикцию ЕСПЧ, не рассматривался. Журналист выбрал Грузию.
Россиянка Татьяна (имя изменено), рассказала, что первые мысли об эмиграции появились еще в 2014 году после аннексии Крыма. Своего ребенка уже тогда родители, думая о будущем, отправили в лингвистическую школу учить английский язык. Но по-настоящему «земля начала гореть под ногами» после начала вторжения российских войск в Украину.
«Муж на работе отказался участвовать в мероприятиях, связанных с Z-прославлением, то же касалось и ребенка, который не принимал Z-тематику в школе. Решение покинуть страну стало только делом времени. Но мы не могли просто побросать вещи в рюкзак и уехать. Надо было что-то делать с родителями, машиной, квартирой, ребенком, которому нужно было закончить школу, — рассказывает Татьяна. — В итоге с огромным трудом нашей семье через несколько границ, удалось, наконец, вместе собраться в Тбилиси».
Россиянка Наталья не приняла войну и уехала в Грузию сразу после объявления так называемой СВО. Сейчас по роду своей деятельности она занимается в том числе изучением социологии современной российской эмиграции. Отмечает, что было две волны эмиграции: первая сразу после начала войны, вторая — после объявления мобилизации в России. Точную цифру о количестве въехавших в Грузию из-за безвизового режима, действующего между двумя странами, когда люди могут въезжать в Грузию и выезжать из нее сколько угодно раз, назвать сложно. Но самая большая цифра эмигрировавших из России и оставшихся затем в Грузии больше, чем на две недели, — 120 тысяч человек.
При этом, по мнению Алексея Кунгурова, всего через Грузию за самый сложный 2022 год проехало примерно один миллион человек с российским паспортом, осталось в стране около 60 тысяч человек. Остальные использовали Грузию как транзитную площадку, чтобы, выправив документы, уехать дальше: в Турцию, Европу, Израиль или США. Сейчас, к началу 2025 года, россиян, проживающих в Грузии в эмиграции, осталось примерно 25-30 тысяч человек. На этой цифре сходятся и Алексей Кунгуров, и Наталья.
Трудности
«Проще всего, наверно, тем, кто сразу принял решение уехать, взял билет, побросал вещи в рюкзак и завтра уже оказался в Тбилиси. Таким людям и адаптироваться в эмиграции легче. А нам, принимавшим решение долго, готовившимися к переезду еще дольше, и привыкнуть к новому месту оказалось сложнее. Первый год мы были в стрессе и только приходили в себя после переезда», — рассказывает Татьяна.
«Но важно, — добавляет она, — это даже не то, что ты со своей славянской внешностью и полным незнанием грузинского языка (иногда спасал английский) совершенно выпадаешь из окружающего тебя социума, самое главное, — страх, который никуда не девается и продолжает преследовать меня. И, кажется, многих таких, как я».
«Это, может быть, типовая модель для многих российских эмигрантов», — считает Татьяна. Ей по семейным обстоятельствам часто приходится бывать в России, и Верхний Ларс для нее — «дом родной». И если раньше российские таможенники задавали совершенно идиотские вопросы про дырки на джинсах и почему въезжает и выезжает из Грузии одна, то в последний раз Татьяна столкнулась с плохим отношением со стороны грузинских таможенников, которые сначала не хотели пропускать Татьяну на машине по генеральной доверенности от мужа, а потом привязались к книгам, которые она ввозила в страну. Перетряхнув сначала все книги в картонном ящике, пролистывая их до страницы, грузинские таможенники отложили в сторону романы Оруэлла «1984» и Войновича «Москва 2042», спрашивая ее, о чем эти книги. В конце концов, промурыжив больше часа, пропустили в Грузию.
«Трудности, конечно, в эмиграции вас преследуют постоянно. Например, мы столкнулись с тем, что на какое-то время у нас отключили холодную воду, — продолжает свой рассказ Татьяна. — Хотя мы своевременно платили по всем коммунальным счетам. Но оказалось, что за воду идет отдельный платеж, и нам потребовалось время, чтобы разобраться, как снова ее подключить. Тоже самое касается магазинов. Завести кредитную карту местного банка, особенно в первое время, было невероятно сложно. Видимо, это была установка грузинских властей, которые опасались кибертерроризма, ухода денег из страны, вообще, огромного количества наших российских эмигрантов, — вздыхает Татьяна. — Впрочем, сейчас, когда нас становится все меньше и меньше, грузинские банки пошли навстречу, и завести кредитную карту стало проще. Но в эмиграции надо быть готовым, что ты обязательно на 100% столкнешься с понижением собственного статуса, любого, а, точнее, всех статусов: материального, социального, естественно, политического… к этому нужно быть готовым! Эмиграция — это постоянный, тяжкий, ежедневный труд! Где повезет хорошо устроиться, в общем, надо быть честным, совсем немногим».
Как отмечает Наталья, россияне действительно практически не ассимилируются в Грузии. Но довольно удачно перехватывают некоторые специальности у местных, особенно в сфере услуг: массажисты, педикюр-маникюр, салоны красоты, фитнес-тренеры, кафе и бары и т.д. В этих услугах россияне успешно конкурируют с местными. Зачастую эти услуги оказываются на дому, а реклама распространяется через социальные сети и «сарафанное радио». Многие молодые мужчины устраиваются работать механиками в автосалоны, рабочими на стройках, курьерами.
Отношения с местными… жителями
«Естественно, многие местные мелкие предприниматели негативно восприняли эту конкуренцию со стороны россиян, — отмечает Наталья, — но каких-то репрессивных мер с их стороны не было. Все-таки это рынок, и на рынке надо быть более качественным. Грузины это хорошо понимают. А вот то, что выросли цены на аренду жилья, на квартиры, на продукты питания, — это действительность современной Грузии, и всем понятно, что одна из основных причин – российская эмиграция. С одной стороны, с эмиграцией произошел рост грузинской экономики, пришло много денег, но также продуктовая инфляция в Грузии выросла очень серьезно».
«Грузины – гостеприимный народ, — рассказывает Татьяна, — я потому так неприятно удивилась происшествию на грузинской таможне. Для грузинских таможенников это поведение, в целом, не свойственно: всегда дружелюбно меня встречали и провожали. С местными жителями, в целом, та же история. Ну есть казусы в некоторых магазинах, есть сложности с продавцами, но у кого их нет».
Интересная история произошла с пожилым мастером, который ремонтировал Татьяне стиральную машину. Он спросил, как как она относится к войне в Украине. Татьяна на эмоциях выложила пожилому грузину все, что она думает о российской власти. «Вы молодец, все правильно говорите», — поддержал ее грузин.
… и с местными властями
С грузинскими властями сложнее. С одной стороны, в 2022 году, когда страну буквально накрыла эмигрантская волна из России, власти не чинили ей препятствия, пропуская практически всех желающих. С другой стороны, в страну не впустили несколько известных персон, которые в России получили статус иноагента: писателя и публициста Виктора Шендеровича, философа и богослова Андрея Кураева, участниц из феминистской группы Pussy Riot. И таких случаев с каждым годом все больше… Бывали даже инциденты, когда людей не впускали в Грузию даже при наличии ВНЖ, и это всерьез заставляет задуматься о том, что грузинские власти стали отходить от декларируемых принципов построения демократичного общества.
Судится с грузинскими властями и российский журналист Алексей Кунгуров за возможность предоставить ему статус политического убежища. К сожалению, власти на данный момент в его отношении занимают отрицательную позицию, в убежище ему было отказано…
В связи с принятием в Грузии закона об иноагентах в стране были вынуждены закрыться многие волонтерские организации, которые ранее оказывали помощь сначала украинским беженцам, а затем и российским эмигрантам. А те организации, что остались, вынуждены как-то мимикрировать и постоянно менять вывески, под которыми они работают.
Отношения между собой
Вообще, как отмечает Наталья, вся российская эмиграция на сегодняшний день фактически разделилась на две части: большая часть живет в Тбилиси и в Батуми. В других городах, за очень редким исключением, вряд ли кого-то из россиян-эмигрантов можно встретить. Разве что на горнолыжных курортах в высокий сезон.
«Встреч по интересам среди эмигрантской среды много, — отмечает Алексей Кунгуров. — Кто-то объединяется по любви к путешествиям, кто-то по кулинарным предпочтениям. Эмигрантских сообществ, которых объединяли бы общественные-политические интересы, становится все меньше, и вся наша эмигрантская общественно-политическая активность превратилась в тоненький ручеек».
Как рассказывает Татьяна, люди, уехавшие в эмиграцию, стараются ходить друг к другу в гости, есть типично эмигрантские кафе и бары, где посетители, в основном, российские или белорусские эмигранты, в большом количестве уехавшие в Грузию после событий 2020 года.
Эмигрантские встречи — это нечто особенное. «Однажды, попав на большую мигрантскую тусовку, я была просто поражена, — с удивлением в голосе рассказывает Татьяна. — Куча совершенно разных людей, какие-то парадоксальные встречи и знакомства, ведь, к примеру, русский из Питера и русский из Саратова — это два совершенно разных русских, никогда бы в той, прошлой, жизни вряд ли бы встретились и, окажись снова в России, вряд ли оказались бы в одном месте».
«Люди в эмиграции идут на такие встречи знакомиться, искать и находить новых друзей, ведь старые связи практически разорваны, люди пытаются друг другу помочь, хотя ожидать большой помощи сложно, ведь зачастую эмигранты стараются просто выжить. Но почти все готовы помочь хотя бы советом, поддержать, словом, стараются понять друг друга, ведь не забывайте, — подчеркивает Татьяна, — тот, кто сюда приехал, пусть даже кто-то из них может сожалеть, что уехал, и кто-то возвращается, но все равно это люди с совестью, которые уехали в эмиграцию потому, что не смогли дышать одним воздухом с ложью».
Алексей Золотарев, специально для newcaucasus.com