Политика
Александр Искандарян: Армения – не Россия. 40 лет тут не сидят
Возможен или нет госпереворот в Ереване, с чем связан экономический рост в Армении, урегулирование армяно-азербайджанских отношений, российское военное присутствие на Южном Кавказе, блокада Лачинского коридора – об этом и многом другом рассказывает в эксклюзивном интервью newcaucasus.com директор Института Кавказа Александр Искандарян (Армения).
– В Армении наблюдается экономический рост – по разным данным от 10-12% за последний год. Чем это можно объяснить?
– Отметим прежде всего два фактора. На мировом рынке цветных металлов держатся высокие цены на медь, что дает приличный приток денег в страну. И второе – это приезд россиян-релокантов. Трудно подсчитать, сколько их приехало, так как эти люди переезжают с места на место, из страны в страну. Примерно – около 100 тысяч человек. Для Армении с населением в 3 миллиона человек – это очень немало. Релоканты делятся на две волны – первая, приехавшие в марте, вторая – в сентябре 2022 года. Первая волна, это в основном Москва, Санкт-Петербург, кто уехал по идеологическим соображениям, как правило более состоятельные. Среди них немало IT-специалистов, которым все равно где жить, кто может работать, по большому счету, из любой точки мира.
Эти люди физически привезли деньги. И живя здесь, зарабатывают и тратят здесь деньги. Что видно по косвенным индикаторам. К примеру, резкое подорожала аренда квартир. Деньги, которые релоканты тратят на квартиры, питание, машины, одежду и т.д., идут в армянскую экономику.
Кроме того, они платят налоги. И это тоже положительно отражается на экономике.
Вторая волна началась после объявления мобилизации в России. Ее социальный «акцент» другой: это в основном молодые мужчины, жители российской провинции. Часть из них приезжают с женами и детьми. И это тоже люди, которые устраиваются на работу и работают, идут работать в том числе и в сферу услуг: официантами, доставщиками пиццы, в такси и т.д.
Оба этих фактора положительно влияют на армянскую экономику, потому что для трехмиллионной страны приезд ста тысяч человек – это много.
Другое дело, что это очень все конъюнктурно. Там, в России что-то случилось – и они приехали. Завтра там, предположим, что-то изменится, они вернутся обратно.
– Есть мнение, что Армения успешно поставляет в Россию подсанкционные товары. А это может влиять на рост экономики Армении?
– Конечно, резко увеличившийся экспорт в Россию означает, скорее всего, реэкспорт. Но различные формы серого реэкспорта существуют из всех стран бывшего СССР за исключением Украины. Подозреваю, что и из не постсоветских стран тоже…
– Возьмем ту же Турцию…
– С Турцией очевидно. Там схема понятна: Россия поставляет Азербайджану газ. Азербайджан этот газ потребляет для себя, а то же количество газа, которое Азербайджан потреблял у себя, идет на экспорт в Турцию. Формально санкции не нарушаются. Потому что Турции продается азербайджанский газ, а не российский. Но реально – это серый экспорт. В Армении подобного тоже не может не быть. Что, как говорят специалисты, подтверждается резкими диспропорциями экспорта. Конечно, это есть также в Грузии и Казахстане.
– Недавно был заключен договор между Турцией и Арменией о воздушном сообщении, возобновились перелеты между странами…
– Да, недавно я сам прилетел из Турции. Летают одна армянская, одна турецкая компания.
Готовится открытие турецко-армянской границы для граждан третьих стран. То есть, русский или американский турист, сможет эту границу пересечь. Если это произойдет, то где-то ближе к туристическому сезону. Но пока это только планы.
– Вы считаете это позитивным аспектом?
– Конечно. Это очень маленький шаг к улучшению отношений. У Турции и Армении нет дипломатических отношений. И для граждан Армении сейчас закрыта сухопутная граница.
– Последнее время в армянских СМИ муссируется тема возможного госпереворота в Армении. Это реально?
– Не думаю. Если говорить о перевороте в буквальном смысле слова, который совершает узкий круг лиц, то предсказать его нельзя. Не думаю, что возможности такого рода переворота в Армении велики, но, конечно, ничего предсказать нельзя. Не думаю, что есть сейчас условия для революции.
Да, социальная легитимность властей у нас довольно слаба, ее не сравнить с той легитимностью, которая была после революции 2018 года. Уровень поддержки тогда доходил до 90%, что потом, естественно, падает.
Но дело в том, что и у оппозиции легитимность тоже очень низка. Сейчас в Армении легитимность всей социальной системы очень низкая.
Если раньше можно было сказать, что люди не доверяют власти, то теперь можно говорить о том, что люди не доверяют политической системе в целом, они не видят резких позитивных изменений. В 2018 году, например, видели. Было это реально или нет, – другой разговор. Сейчас этого нет. Соответственно, у нас сложилась, а точнее, восстановилась такая политическая система – слабая власть, слабая оппозиция. 2/3 парламента занимает одна партия – «Гражданский договор», который лоялен не избирателю, а к лидеру собственной партии.
Мы, слава Богу, не Азербайджан, не Россия, не Беларусь, не Узбекистан. У нас есть оппозиция в парламенте, у которой есть возможность выступать. И даже радикально выступать, протестовать, собирать митинги, иметь свою прессу, резко критиковать Россию, Америку, Никола Пашиняна, но влиять на политику оппозиция не может. Потому что конституционное большинство не обращает внимания на то, что делает оппозиция. В итоге риторика так радикализируется, что ее даже критикой трудно назвать. С той и другой стороны говорят о том, что противоположная сторона не имеет права на существование.
Взаимодействие в такой системе невозможно, и мы наблюдаем вытеснение политики из парламента на улицу. Но количество людей на митингах показывает, что социального капитала для политического влияния не хватает. А если так, то политическая система может жить в таком виде очень долго. И представить себе в этой ситуации переворот очень трудно. Риторика с обоих сторон негативная. Негативная не значит плохая, негативная – значит против, а не за. Оппозиция говорит, что власти плохие, что они все проиграли, что ничего не могут, что они предатели. Что надо их убрать, и мы сделаем лучше. Что и как вы сделаете лучше? А вот на эти вопросы ответа нет.
Вот придет к власти оппозиция, азербайджанцы обратно уедут и отдадут все территории? Русские улетят обратно в Москву?
– Такие перспективы надолго?
– Такие перспективы довольно надолго, но не бесконечно. Мы – не Россия. 40 лет тут не сидят.
– Демократия в Армении есть…
– Сейчас у нас существует т.н. гибридный режим. Демократией наш политический строй не назовешь. У нас все время турбулентность, но, конечно, не консолидированный авторитаризм. Это не Туркменистан. У нас ротация власти есть. Власть меняется. У нас уже четвертый лидер.
– Возможно ли изменение внутриполитической ситуации в Армении в зависимости от внешнеполитических факторов? Урегулирование отношений с Турцией, Карабахская проблема?
– Наоборот: неурегулированность отношений с Турцией, не решение Арцахской проблемы. Не решение этих вопросов безусловно влияет. То, что происходит с властью и ее рейтингами, влияет вторая Карабахская война, естественно! И наоборот, конечно.
– Есть мнение, что в качественном плане, от себя Армения уже не зависит, даже при наличии «хорошей власти». Так ли это?
– Я не считаю так. Нет не одной страны, от которой ничего не зависит. Понятно, что от США зависит больше чем, предположим, от Люксембурга или от Гватемалы.
Возьмем Вторую Карабахскую войну. Она не зависела от того, что происходит в Армении? От того, в каком состоянии была армия? От того в каком состоянии были политические элиты, экспертная база? Это же не про Россию, США или Францию. Это про то, как готовились окопы на передовой, про то, каким было качество планирования оборонительных и наступательных операций Генштаба. От любой страны зависит минимум что-то – это политическая, экономическая система, система безопасности государства. Вот Азербайджан 26 лет готовился к войне. Страна жила во фрустрации, послевоенного поражения. Конечно, очень много зависело от турецкой помощи, от российской помощи. Но нельзя сказать, что ничего не зависело от продажи нефти, аккумулирования ресурсов на подготовку к войне, от подготовки армии, идеологической подготовки к войне.
– Как вы считаете, каким образом будут развиваться события в Карабахе?
– На самом деле ситуация понятна. Азербайджан выиграл вторую Карабахскую войну, но не полностью. Он не получил всего, что он хотел. Цель Азербайджана – это Нагорный Карабах без армян, если называть вещи своими именами. Этого не получилось. На примерно ¼ территории Арцаха, то есть, на территории, которая контролировалась арцахскими армянами до начала войны, живут армяне, работают заводы, существуют законы, которые никакого отношения к законам Азербайджана не имеют. Есть конституция, валюта, органы власти, другой язык, банковская система. И Азербайджан вся эта общественно-политическая система не устраивает. А это между прочим, 4% от азербайджанской территории. Азербайджан справиться военным образом с этой ситуацией не может, потому что там стоят русские миротворцы. Это символически, конечно, там стоят около двух тысяч человек, что в военном смысле несерьезно. А вокруг них стоят 40-50 тысяч азербайджанских военных. Но в данном случае важен флаг. Флаг Российской Федерации. Так, что воевать Азербайджану будет сложно, потому что для того, чтобы брать Карабах ему придется убивать не только Карабах, но и русских. И России тогда придется реагировать, хочет она того или нет.
Но давить каким-либо образом Азербайджан может. Я бы назвал четыре способа давления:
- Дискурсивный. Когда Ильхам Алиев постоянно заявляет, что Карабахской проблемы не существует, и Карабахский вопрос решен. Теперь почему-то слово «Нагорный» нельзя говорить. Заявляет, что вернет себе Армению, которую стал называть «Западным Азербайджаном». Это приводит к ощущению внутри Армении, что с ними не о чем разговаривать, что нет партнера для переговоров. Алиев арменизируется на самом деле, берет у нас не самое хорошее, кстати. Теперь у них должен быть свой геноцид и свой Западный Азербайджан.
- Дипломатическое давление. Прямого давления Баку оказывать не может, у нас нет дипотношений. Но через третьи страны, через Запад, Россию, Турцию давят, чтобы принудить Армению к каким-нибудь действиям.
- Военное давление. Эскалация.
- Блокада Лачинского коридора.
Это способы давления для того, чтобы тихой сапой добиваться каких-то форм контроля. Я это называю «тактикой салями» – отрезать по куску. Почему это возможно именно сейчас? Потому что Россия, мягко говоря, сейчас занята Украиной. У нее много других забот и Южный Кавказ не в центральной зоне ее внимания. В этой ситуации Алиев чувствует и понимает, что может действовать, используя «тактику салями». Есть западное противодействие, различные заявления и решение ООН, которое формально обязательно к исполнению. Но это все политико-дипломатические способы влияния. То есть, Алиева, условно говоря, уговаривают. А официальный Баку действует. И в общем, чего-то добивается. К примеру, установки КПП на Лачинском коридоре. И КПП уже есть, неофициальный, неформальный, который называется почему-то «экологами». Что-то они могут пропустить, а что-то нет.
«Экологи» говорят, что нельзя вывозить концентрат из Кашенского месторождения, потому что это незаконно с точки зрения Азербайджана. У меня вопрос – а виноград можно? Это не противозаконно? А коньяк производить можно? Это ведь с точки зрения Азербайджана все незаконно…
– Блокада Лачинского коридора, не есть ли своеобразный ответ на Рубена Варданяна, которого, по слухам, прислала в Карабах Москва?
– Я не сторонник конспирологических версий. Варданян – это повод, а не причина. Представьте, что на месте госминистра был бы другой человек. Что изменилось бы? Азербайджан не признает субъектность Нагорного Карабаха в принципе. Какая разница, кто там госминистр, если он не признает субъектность этого политического образования вообще?
Вспомним римское право: Qui prodest (кому выгодно – прим ред.). У России других способов влиять на то, что происходит в Нагорном Карабахе кроме как заслать российского миллиардера, нет? Для кого эта версия? Там стоят российские миротворцы. И физическую безопасность Нагорного Карабаха сейчас обеспечивают именно они. Я убежден, что никакой руки Москвы по приезду Варданяна в Степанакерт не было.
Варданян очень давно присутствует в армянской политике. В экономическом смысле, в участии разного рода программ, в политическом смысле, в плане фондов, строительства и т.д. Есть политическая партия, которая была создана при его участии.
Предположим, я не прав и в тайном секретном кабинете Путин с Варданяном обсуждают судьбу Лачинского коридора. У меня вопрос – зачем?
Более того, добиться результата по Лачинскому коридора русским не удалось даже при помощи мощного Варданяна. Варданян – это повод. Теперь будут другие поводы со стороны Азербайджана. Если завтра коридор откроется, то кто сказал, что его завтра снова нельзя будет закрыть опять.
– А может блокада Лачинского коридора – это ответ на нежелание Еревана открыть Зангезурский коридор в Сюнике?
– Это может быть. Но это не только Сюник, но и мирный договор и многое другое. Если бы Азербайджану нужна была просто дорога через Сюник, то эта проблема давно была бы решена. Это единственный пункт переговоров между странами, который давал результат. На этом треке уже до технических аспектов в свое время дошли. Но что есть в заявлении от 10 ноября 2020 года – «Разблокируются все экономические и транспортные связи в регионе». Я подчеркну все транспортные связи – все три слова важны. Армянская сторона говорит – давайте открывать все коммуникации. Было высказано публичное согласие было распоряжение о строительстве трех пропускных пунктов. Никакой Сюникский коридор для этого не нужен. Уже сейчас есть дороги. Азербайджанцы могли бы въезжать в Армению и ездить через нее дальше, в Нахичевань.
Есть нормальный способ взаимодействия и восстановления взаимоотношений. Работает безвизовый режим с Грузией и никакой коридор не нужен. Хочу в Батуми, хочу в Самтредия, хочу в Россию или в Турцию поеду.
Но такой вариант Азербайджан не устраивает. Им нужен коридор, на протяжении которого будут стоять не армяне, а российские пограничники. Он по факту будет экстерриториальным. И по этому коридору будут перемещаться грузы из Азербайджана в Турцию, а не в Нахичевань. Какие люди, какие грузы – мы знать не будем. Но важно, что это не экономическая проблема, так как коридор из Азербайджана в Турцию существует. Есть отличная дорога через Иран и люди едут – никаких проблем. Если говорить о грузах, то через Грузию построили железную дорогу, которая простаивает. Я могу в каких-то деталях ошибаться, но плюс-минус один состав в месяц идет по ЖД. Нечего возить!
Но что везти из Азербайджана в Турцию? Картошку? Надо везти нефть и газ. Но есть трубопроводы Баку – Джеайхан, Баку – Эрзурум, Баку – Супса, и все это действует, и никто этому не мешает.
Соответственно, это не экономическая – это политическая проблема. Это проблема экстерриториального коридора. А на такое Армения идти не готова.
Я бы сказал и как конфликтолог – если у нас есть конфликт между народами. А он действительно есть, и есть проблема. Чтобы ситуацию смягчать и сглаживать острые углы конфликта, нужно, чтобы люди шли навстречу на низовом уровне, на уровне водителей такси, грузовиков и продавцов и ларьках. Чтобы у них был максимальный доступ к общению друг с другом. Что работает на урегулирование конфликта в конечном счете. А коридор с бетонными стенами работает на противоположное, на его усугубление.
Мирный договор – это бумага. И я теоретически могу представить, что она будет подписана. Но ни к чему не приведет, если не будет обеспечиваться реальными усилиями для установления нормальных взаимоотношений. И над этим, к сожалению, пока никто работать не собирается.
Вот Азербайджан поставил КПП в районе села Шурнух вблизи армянского города Горис. Взяли кусок территории, поставили КПП. В итоге дорога не работает, и Армения вынуждена была строить другую дорогу, потому что старая закрыта азербайджанцами. Подобное препятствует сближению стран, не улучшает взаимоотношения. Если давление будет остановлено и прекратится воинственная риторика, то тогда можно будет думать о нормализации отношений. Но я боюсь, что это произойдет даже не завтра.
– Может быть, это произойдет при смене власти? В Армении и Азербайджане?
– А кто сказал, что Алиев когда-нибудь уйдет? Я никаких причин изменения власти в Азербайджане не вижу. Азербайджан – это монархия. Азербайджаном правит одна семья с 1969 года прошлого века. С тех пор как глава КГБ Гейдар Алиев стал первым секретарем ЦК Компартии Азербайджана. Смена власти там происходит какими-то шекспировскими методами, отец, сын, дядя, тетя. Смену власти в Азербайджане трудно предположить. И это проблема не конкретного человека…
– Сейчас против миссии Евросоюза в Армении выступает и Россия, и Азербайджан. Почему?
– Очень часто их не понимают даже у нас. Дело в том, что очень по-разному оценивают эти события в Армении и в России. Для армян это вопрос существования армянского государства, я имею в виду Арцах. Но и в случае с Арменией – это также имеет большое значение.
Первое – это вопрос армянского этноса, проживающего на этой территории. Вокруг него крутится вся армянская политика. Для России он, условно говоря, «пятидесятый». Для России – это часть огромной мозаики российско-западных противоречий, украинская война. Война в Украине идет, но конфликт-то гораздо шире. Есть конфликт России с «коллективным Западом», как в России принято говорить в последнее время. Это и взаимоотношения с Турцией, которые сейчас важны для России, с Сирией. Цены на нефть, «Южный поток», взаимоотношения с Азербайджаном, который является одним из важных путей серого экспорта, о котором я говорил ранее. Это сложный комплекс, в котором Лачинский коридор такую роль для России не играет, как для нас.
И когда русские реагируют на это – это психология осажденной крепости, ощущение тревоги входа на Южный Кавказ любой западной инициативы, на то пространство, которое они ощущают пространством своих стратегических интересов. Боязнь любого влияния и ревностное отношение к любым западным инициативам.
А зачем Азербайджану любые наблюдатели на любой границе? Армяне хотят Баку захватить или азербайджанцы – Лачинский коридор? И появляется мониторинговая группа, что приведет к тому, что ситуация станет ясна на официальном уровне. Конечно, Азербайджану это не нужно.
Когда они перекрывали Лачинский коридор, говорили, что армяне устанавливают мины в окрестностях Лачинского коридора, на территории Азербайджана. Для кого это говорится? Наверное, для азербайджанского населения. И эти ходы со стороны Баку станут не то, чтобы невозможны, но менее возможны, если будут присутствовать сторонние наблюдатели.
– Есть два плана урегулирования Карабахского конфликта, российский и западный. В чем их различие?
– Оба предложения более или менее схожи. Различие только в одном. В российском варианте говорится, что вопрос собственно Нагорного Карабаха выносится за скобки и отложен на будущее. То есть, необходимо сначала улучшать взаимоотношения, налаживать экономические связи, решать вопросы по границам и т.д. Статус кво при этом сохраняется, и Арцах есть.
Западный план – решение проблемы Арцаха включается в общее урегулирование. Теоретически, российский план для армян более подходит. Потому что ты решаешь все проблемы, а Арцах сохраняется.
Западный план хорош, но только невозможен. Потому что сейчас урегулировать Карабахскую проблему с тем, чтобы армяне остались там жить – это несерьезно. Я не понимаю, для кого идут разговоры о том, что карабахским армянам будут розданы азербайджанские паспорта и они будут там жить. На территории, которую Азербайджану удалось занять по результатам последней войны, проживали мирные люди, 38 тысяч человек. Где они сейчас? Где их азербайджанские паспорта и их счастливая жизнь?
– А где они в самом деле?
– Кого-то убили, кто-то стал беженцем, живет по гостиницам и родственникам. Кроме того, в Баку говорят, что карабахские армяне будут обладать всеми правами азербайджанских граждан. Но у азербайджанских граждан никаких прав нет.
Как это себе представляете? Армяне пойдут служить в азербайджанскую армию, которая их убивала? Кроме того, существует закон, что этнические армяне не имеет право въезжать на территорию Азербайджана. Теперь, как армянин, который обладает всеми правами азербайджанца сможет жить Мардакерте, а в Гянджу поехать в супермаркет не сможет? Для того, чтобы все заработало, нужно обсуждать статус, гарантии жителей Нагорного Карабаха. Но Азербайджан отказывается об этом говорить. И в Армении понимают, что это путь к этнической чистке.
– По соглашению российские миротворцы в Нагорном Карабахе будут находиться до 2025 года. Что произойдет, если они уйдут к тому сроку?
– Если они уйдут, будет этническая чистка. Но если Азербайджан сможет их вытурить в 2023 году, он и армян оттуда вытурит. Все зависит от итогов войны в Украине. От того, каким образом россияне будут иметь возможность и желание сохранить в Нагорном Карабахе свое присутствие.
Я не думаю, что россияне пришли в Арцах случайно, из благотворительных соображений. Присутствие российских миротворцев в Нагорном Карабахе – это форма присутствия Российской Федерации на Южном Кавказе. Это конечно миротворцы, но они – военнослужащие российской армии. Представить себе, что Россия вводила их в 2020 году, чтобы потом вывести – мне сложно.
– Как Армении себя ощущает геополитически?
– Армения в сложной геополитической ситуации, как и весь Южный Кавказ. Мы находимся, с одной стороны, между Ираном и Россией, странами-изгоями на Западе, со всеми соответствующими проблемами. Но нам необходимо взаимодействовать с теми и другими, и с третьими – никуда не денешься.
Также мы находимся между Турцией с одной стороны, Северным Кавказом с другой стороны и Ближним Востоком на юге. Но почему-то многим у нас эта часть не видится.
– Из Москвы?
– Из Еревана тоже. По крайней мере, моему поколению, ереванцу или любому жителю Армении психологически Владивосток ближе, чем иракский Мосул. Ереванец про Мосул может быть и не слышал, а это всего 400 километров по прямой. И его присутствие напрямую влияет. И операция в Карабахе – это копия Идлибской операции Турции.
Если почитать армянские газеты и новостные сайты, может сложиться какое-то параноидальное впечатление, что Армения и даже Южный Кавказ находится где-то в Атлантическом океане между Брюсселем, Вашингтоном и Санкт-Петербургом. А реально – Мосул вот он! И ISIS (Исламское государство – прим. ред.) вот он, рядом! Люди оттуда приезжали в Карабах чтобы сражаться с нами во Второй Карабахской войне! Мы – большой Ближний Восток.
В Армении в культурном смысле есть ощущение того, что мы принадлежим к европейской цивилизации, а географически мы – большой Ближний Восток. И это проблема. Одна из главных причин второй Карабахской войны – то, что в Армении не осознавался этот факт. Мы существовали либо в западной, либо в пророссийской парадигме.
Сергей Жарков, специально для newcaucasus.com
Политика
Войцех Гурецкий: На Южном Кавказе плохой мир реальнее плохой войны
Сегодняшние отношения между Азербайджаном и Арменией, влияние России на регион Южного Кавказа, «иноагенты» в Грузии и многое другое – об этом рассказывает в эксклюзивном интервью newcaucasus.com cтарший сотрудник Центра восточных исследований Войцех Гурецкий (Польша).
— Как вы можете оценить нынешние отношения между Азербайджаном и Арменией? Недавно из Карабаха были выведены российские миротворцы – чего ждать: обострения или умиротворения сторон?
— Нужно понимать: что означает их уход раньше того срока, который был предусмотрен в трехстороннем соглашении от 9 ноября 2020 года? Они должны были оставаться в регионе на пять лет. Но вывод российских миротворцев осуществлялся на основании двустороннего соглашения – между Азербайджаном и Россией. И это уже, по-моему, говорит, в частности о том, что Армения в этой сделке не играет никакой роли. С одной стороны, это логично – так как миротворцы находились на юридически признанной международным правом территории Азербайджана. До 2020 года это никто не оспаривал де-юре, но де-факто часть бывшей сепаратистской республики Нагорный Карабах, которая просуществовала более 30 лет, контролировалась армянами. Сейчас эта территория полностью контролируется Азербайджаном, и то, что касается этой территории, вполне может решать Баку. Не удивительно, что Баку с Москвой договорились.
Но с другой стороны, Армения все-таки является частью соглашения от 2020 года, и некоторые его положения остаются в силе — по вопросам о коммуникациях и т.д. Да, остается конфликт Армении с Азербайджаном, но уже нет территориальных претензий, и Азербайджан решает вопросы, относящиеся к его территории. Плюс к тому — улучшаются отношения между Азербайджаном и Россией. Есть мнение, что если Россия зашла на какую-то территорию, то она оттуда не уходит. Сейчас мы видим обратное. Но если все же Россия уходит, то значит, что она получает гарантии защиты своих интересов.
— Какими могут быть ее интересы в данном случае?
— Во-первых, это присутствие, которое сохраняется в регионе, но уже не в виде миротворческих сил, а в виде пограничных войск ФСБ РФ, которые находятся на основе двустороннего соглашения на территории Армении. Это и военная база РФ в Гюмри. Конечно же, это и военное присутствие РФ на оккупированных грузинских территориях Абхазии и Южной Осетии.
Естественно, мы говорим не только о военном, но и об экономическом присутствии. Значит, Россия пришла к выводу, что этого присутствия ей вполне хватит, что свидетельствует об улучшении отношений между Баку и Москвой. Если на двухсторонней основе такое осуществляется, значит, у сторон есть обоюдное доверие. Всегда говорилось, хотя это не совсем так, что на Южном Кавказе существует четкий расклад сил: Армения — пророссийская, Грузия — прозападная, Азербайджан пытается балансировать между Западом и Россией. Я думаю, что ситуация уже другая, она похожа на ту, которая сложилась в конце 80-х — 90-х годах: тогда Армения являлась более прозападной страной, чем Азербайджан. И в первой стадии карабахского конфликта Москва поддерживала как раз Баку, а потом это поменялось.
Так что мы наблюдаем улучшение отношений между Азербайджаном и Москвой. Это можно понять – у Москвы ухудшаются отношения с Ереваном, Москва хочет остаться в регионе, и если уж ослабевают позиции России в Армении, то, соответственно, усиливаются в Азербайджане. Это может означать то, что произошла какая-то сделка, и Азербайджан что-то России пообещал. Или же Россия пришла к выводу, что влияние, которое у нее есть, сейчас ей вполне хватает, а позиция Азербайджана не угрожает ее интересам.
Часто можно услышать, что Армения совершила какие-то непростительные ошибки, и выводом своих миротворцев Россия ее наказывает. Но с точки зрения международного права получается, что Армения ничего не потеряла: ведь она никогда юридически не признавала Нагорный Карабах частью своей территории, равно как и не признавала Арцах отдельным государством, не заключала с ним договор о дружбе и сотрудничестве.
Таким образом, получается, что Армения ничего не потеряла или потеряла то, что ей не принадлежало. Но на самом деле она потеряла прежде всего поддержку России, которой пользовалась много лет. Во время второй карабахской войны выяснилось, что Россия не собирается защищать интересы Армении вне территории Армении. Но поддержка России была очень условной. В сентябре 2022 года произошли небольшие стычки между Арменией и Азербайджаном. И были атакованы территории уже, собственно, Армении. Тогда Россия, которая являлась формально союзницей Армении, никак не помогла своей союзнице. Более того, Армения является страной-участницей ОДКБ, но и это тоже не сработало. В результате тех событиях Армения осознала, что она уже больше не может рассчитывать на поддержку России. Более того, Армения очень много потеряла в психологическом плане, потеряла уверенность в себе. Хотя в Азербайджане считают по-другому, обращая внимание на поддержку Франции и т.д. Я был в марте этого года в Армении, видел царящие там настроения: ощущение поражения и усугубляющегося тупика. И выход из этого тупика – мирные переговоры с Азербайджаном и переговоры с Турцией.
— Стоит ли ждать каких-либо агрессивных действий от Азербайджана?
— Очень сложный вопрос, про новую войну никто не говорит. Я недавно побывал в Баку, где участвовал в конференции, на которой присутствовал Ильхам Алиев, и он прямо сказал, что они ничего не хотят от Армении, что не будут применять силу, но будут защищать свои интересы, если они окажутся под угрозой. Но президент Алиев назвал военную помощь Франции Армении угрозой Азербайджану. Он это очень интересно обозначил: сказал, что существует угроза того, что Армения станет очередной ареной конфликта между Россией и Западом, и это будет драматически опасно для региона. Так что с одной стороны у Азербайджана официально нет претензий к международно признанной территории Армении в 29 тысяч квадратных километров. Но с другой стороны, Азербайджан хочет, и этого не скрывает, взять под контроль сеть транспортных коммуникаций на Кавказе, включая и Армению в этой сети. Азербайджан и Турция мощно влияют на эту сеть, но никто не знает, на что пойдет Алиев, если Армения не согласится на задействование Зангезурского коридора. Азербайджан не хочет, чтобы в этом коридоре Армения осуществляла свой контроль, чтобы там стояли российские фсбшники (будем так говорить, поскольку пограничные войска РФ подчинены именно ФСБ). Если Армения не согласится на открытие коридора, то Азербайджан пока что говорит, что у него есть альтернативные пути, и он может использовать территорию Ирана. Но учитывая очень большую разницу в военном потенциале Баку и Еревана, мы не можем исключить того, что Азербайджан посчитает, что интересы страны как-то ущемлены, и тогда под каким-то предлогом решится на использование военной силы. Но Азербайджан тоже осознает, что это означало бы нечто иное нежели защиту своих международно признанных территорий. Так что мы ближе к плохому миру чем к плохой войне.
— Если Ильхам Алиев говорил, что Армения может стать ареной конфликта между Западом и Россией, то в Тбилиси опасаются, что такой ареной может стать Грузия. Насколько эти опасения обоснованы?
— Грузия является территорией определенного соперничества между Россией и Западом. С одной стороны, Грузия в декабре прошлого года получила статус кандидата на вступление в ЕС. А с другой стороны — российские политики продолжают хвалить нынешнее руководство Грузии, которое противостоит якобы западным попыткам втянуть Грузию в настоящую войну. И такое поведение России — свидетельство того, что опасения имеют основания. У Запада нет планов втянуть Грузию в войну, у Запада есть планы расширить зону стабильности вокруг своих границ, в ближнем соседстве, но Россия на это смотрит по другому. Если Россия, которая ведет войну в Украине, хвалит кого-то, то уже должна загореться красная лампочка тревоги.
— Вы имеете в виду противостояние общества властям, которые хотят принять закон об «иноагентах»?
— Да, начинается, усугубляется противостояние. Это всегда опасно. О расколе в обществе сложно говорить, поскольку согласно всем опросам, 80% населения Грузии поддерживает вхождение страны в ЕС, и несколько меньше поддерживает вступление в НАТО. Но не все поддерживают либеральную линию большинства европейских стран. Есть консерваторы, которым ближе в морально-ценностном плане Россия. Хотя, нельзя говорить, что Россия поддерживает какие-то консервативные ценности, это далеко не так. Россия просто использует какие-то лозунги, ведет пропаганду против Европы, дескать, это «гейропа» и т.д.
Россия создает путаницу, которая есть цель российской пропаганды, старается расколоть грузинское общество. Протесты против закона об «иноагентах» были и в прошлом году. Но в этом году ситуация еще опасней в преддверии парламентских выборов, которые пройдут осенью. Я боюсь, что в Грузии может произойти нечто непредсказуемое.
— Согласно последним исследованиям NDI, партия «Грузинская мечта» и так набирает гораздо больше голосов, чем любая оппозиционная. К тому же в прошлом году власти столкнулись уже с массовым протестом, с «коктейлями Молотова». Но зная, что они рискуют и растерять голоса своих избирателей, и спровоцировать насилие, тем не менее упрямо продвигают этот закон. На ваш взгляд, зачем они это делают вопреки своим интересам?
— Может быть множество причин. Да, я согласен с тем, что «Мечта» имеет хорошие шансы на уверенную победу, но вопрос в масштабах этой победы. Может быть, политики из правящей партии захотели обеспечить себе конституционное большинство, но вряд ли они его получат. Поэтому путем ограничения доступа к СМИ, ограничения деятельности оппозиции партия власти хочет таким образом себе это обеспечить. На самом деле о причинах не знает никто — об этом знает только господин Бидзина Иванишвили.
Не исключено, что это – пробный шар, и «Грузинская мечта» хочет увидеть, какой будет реакция у общества и Запада, сможет ли правящая партия позволить себе игнорировать протесты или случится то же самое, что и в прошлом году. Третье – это может быть связано с желанием принять ряд других законов, в том числе, об освобождении от налогов переводов активов из офшоров, а законом об «иноагентах» отвлечь внимание от этих документов. Я думаю, что это происходит вопреки реальным политическим интересам Грузии.
— В связи с войной в Украине все чаще звучат предположения о возможном распаде России. В первую очередь речь идет об отделении республик Кавказа. Насколько это реально?
— Я в свое время познакомился с Расулом Гамзатовым, будучи молодым еще человеком, брал у него интервью, в котором у него была замечательная фраза: «Дагестан добровольно не вошел в состав России и добровольно из нее не уйдет». Он имел в виду, что Дагестан — дотационная республика и средства на ее существование идут из России.
Но если распад России произойдет (история видела распад многих империй), то он начнется не с Кавказа, потому что у кавказских национальных элит есть крепкие связи с Москвой и финансовая зависимость.
Распад России начнется не с Кавказа, но Кавказ будет первым, кто в случае чего отсоединится. Если такой процесс начнется, то, конечно, Кавказ будет одним из первых, кто попытается найти свой путь.
Беслан Кмузов, специально для newcaucasus.com
Фото Б.Кмузова
Полная версия видеоинтервью:
Политика
Азербайджан в «Новой эре»
В феврале этого года в Азербайджане состоялись досрочные выборы президента. Официальным объяснением о проведении выборов стало возвращение Карабаха под юрисдикцию Баку. Дальнейшие векторы развития Азербайджана и трудности, с которыми на этом пути страна volens nolens столкнется, мы обсудили с азербайджанскими экспертами и политологами Мехманом Алиевым, Гюльнарой Мамедзаде, Ильгаром Велизаде, Ахмедом Алили.
«Новая эра» по-азербайджански
В начале 2024 года в интервью азербайджанским журналистам Ильхам Алиев сказал, что главной идеей, которой жила страна до 20 сентября 2023 года, было восстановление суверенитета над всей территорией Азербайджана, а после 20 сентября для страны наступила «Новая эра». И одной из самых важных задач ближайшего времени – определить новую идею, которая объединит всех азербайджанцев. У самого Алиева есть определенные мысли по этому вопросу, но он хотел бы, чтобы в обществе состоялась дискуссия по этому вопросу.
По мнению директора издания Turan.az Мехмана Алиева, «Новая эра» в жизни страны сможет опереться на идеи Первой республики (1918-1920 годов), ее яркого и последовательного идеолога Мамед Эмина Расулзаде, азербайджанского интеллектуала, политического деятеля начала ХХ века, чье 140-летие в Азербайджане недавно отмечали. Расулзаде проповедовал идеи свободы, прав человека, этнического, религиозного, социального, гендерного равенства, верховенства закона. При этом идеология Расулзаде базируется на создании Союза народов Южного Кавказа. По мнению Мехмана Алиева идеи Расулзаде о единстве Южного Кавказа в дальнейшем будут развиваться.
Глава клуба политологов «Южный Кавказ» Ильгар Велизаде отмечает, что «Новая эра» для Азербайджана должна начаться с совершенствования системы управления страной. А также повышения удельного веса регионов Азербайджана в экономической жизни республики, так как сейчас свыше 90% ВВП Азербайджана формируется за счет Бакинской агломерации, подчеркнул политолог.
По мнению Велизаде, построение «Новой эры» должно опираться на прочные основы государства, которые выражаются в его истории, исторических нарративах, но адаптированных к современным условиям жизни. Еще до Российской империи на территории современного Азербайджана существовали несколько ханств: Ширванское, Нахичеванское, Гянджинское, Шекинское и другие.
Не калькируя границы прежних ханств, но адаптируя их к новым условиям, можно воссоздать исторические области в осовремененных границах без придания им статуса самоуправляющихся единиц. В то же время создать условия для их гармоничного развития в границах единого унитарного азербайджанского государства. Это позволит с одной стороны избавиться от старого советского наследия, когда страна делится на 68 административных района, а с другой стороны – дать толчок развитию региональных рынков. Заодно повышается роль местных органов самоуправления, входящих в новые области. Именно в административных и управленческих реформах страны видит центральное идею «Новой эры» Ильгар Велизаде.
Экономика будущего
Экономика Азербайджана, несмотря на внешнюю устойчивость, уязвима. С одной стороны, это нефтегазовые доходы, благодаря которым страна обеспечивает 59% ВВП Южного Кавказа. С другой, чрезмерная надежда на них может привести к экономическому кризису уровня 2015 года, когда властям пришлось девальвировать местную валюту – манат, и применить ряд других непопулярных мер для стабилизации экономики.
Сегодня, по мнению Мехмана Алиева, экономический блок правительства готов к возможным неблагоприятным экономическим событиям, ориентируясь на развитие ненефтяной экономики.
А как отметил Ильгар Велизаде, – в конце прошлого года президент издал указ о привлечении частного сектора в азербайджанскую экономику, когда государство пошло на приватизацию части активов госкомпаний, что должно привлечь дополнительные инвестиции. Но эксперт отмечает, что концепт приватизации до конца не сформирован, а предложения правительства только готовятся. И они должны быть подготовлены к октябрю 2024 года. Уже после этого начнется процесс приватизации части акций.
Как считает Мехман Алиев, государство пока что не делает главного: не борется с монополиями, которые поработили азербайджанскую экономику, особенно в самых чувствительных секторах малого и среднего предпринимательства. Наглядным примером для Азербайджана служит Грузия, которая имея схожие с Азербайджаном рекреационно-туристические условия: море, горы, субтропики, горнолыжные курорты, зарабатывает на туризме в три раза больше, чем Баку. Так, только в 2023 году Грузия заработала 4,1 млрд. долларов от туризма, имея 2500 отелей разного, в том числе и бюджетного уровня. В то время как Азербайджан имеет 750 отелей заработал 2 млрд от внешнего (выезжающие на отдых и командировки за рубеж) и внутреннего туризма. Правительство не представляет отдельных данных по внутреннему туризму, что означает плачевное состояние отрасли. По мнению Мехмана Алиева, в Азербайджане должно прекратиться чрезмерное вмешательство государства в частный бизнес; необходимо смягчить ситуацию с контролирующими органами, когда роль государства, как в соседней Грузии снизится до уровня сборщика налогов и блюстителя законов. «Если такое произойдет в Азербайджане, то ситуация в стране положительным образом изменится», – уверен эксперт.
Стоит отметить, что отрицательную роль для малого бизнеса оказывают закрытые сухопутные границы Азербайджана: от чего страдает малый бизнес приграничных сел и городов с азербайджанской стороны границы с Россией, Ираном и Грузией. Власти объясняют закрытие границ пандемией коронавируса, но на самом деле, по мнению Ильгара Велизаде, реальная причина – безопасность, в частности, неблагоприятная геополитическая обстановка в мире.
Мирный договор. Отношения с Арменией
Любой разговор о безопасности на Южном Кавказе последние 30 лет начинался с Карабахского конфликта, которые десятилетия оказывал негативное воздействие на экономическую среду региона, ушел в прошлое. Но политическое измерение конфликта осталось и никуда не делось: мирный договор между двумя государствами несмотря на, казалось бы, благоприятные условия в конце 2023 – начале 2024 годов так и не был подписан. Директор Кавказского центра политического анализа Ахмед Алили считает, что отношения между двумя странами — это не всегда исключительно дело Армении и Азербайджана.
Как отметил эксперт, странам Южного Кавказа приходится считаться со всеми окружающими регион силами. И сегодня на Южном Кавказе, кроме России, которая ранее играла определяющую роль, в военном отношении присутствуют Турция и страны ЕС. А также, Иран, США, Пакистан, Индия, Израиль, и незримо, но очень серьезно присутствует Китай. И в этой ситуации, как ни хотели бы Баку и Ереван подписать мирный договор и наконец, выйти на мирные взаимоотношения, им в той или иной степени приходится считаться со всеми акторами.
Близкой точки зрения на возможности подписания мирного договора придерживается политический аналитик Гюльнара Мамедзаде. Многочисленные посредники, по ее мнению, мешают поставить точку в мирном договоре между Азербайджаном и Арменией, которые могли бы уже договориться и на двусторонней основе. Гюльнара Мамедзаде подчеркивает, что некоторые удаленные от Южного Кавказа акторы не заинтересованы в формировании платформы взаимодействия региональных стран по формуле «3+3».
Что же касается часто обсуждаемого и весьма важного пункта о месте подписания будущего мирного договора, то эксперты сходятся во мнении, что лучшим вариантом был бы двусторонний формат без посредников. Но, как отмечает Ахмед Алили, к нему сейчас вряд ли готов Ереван, который чувствует слабость, как только остается с официальными лицами Азербайджана за закрытыми дверями «тет-а-тет». Очевидно, что в этом ракурсе, как платформу посредника можно рассматривать Тбилиси. Так, Мехман Алиев отмечает давнюю включенность Грузии в миротворческий процесс между Баку и Ереваном. Однако, по мнению Алили, после того как Грузия получила статус кандидата в члены ЕС, Азербайджан перестал рассматривать Тбилиси в качестве посредника, опасаясь ангажированности Грузии интересами ЕС, которые идут вразрез с интересами Баку, по треку мирного договора с Арменией.
Направление – Запад?
Последние несколько месяцев взаимоотношения Азербайджана со странами Запада, особенно ЕС развиваются не лучшим образом. В ноябре прошлого года президент Алиев обвинил Францию в совершении наибольшего числа «кровавых преступлений в колониальной истории человечества», а в январе этого года Азербайджан приостановил работу своей делегации в ПАСЕ. Антиевропейская риторика и действия со стороны Азербайджана объясняется официальным Баку как ответный шаг на «проармянскую позицию» стран Европы, особенно Франции в Карабахском конфликте. Однако, по мнению всех экспертов прагматичные отношения между странами Европы и Азербайджаном сохранятся. Ильгар Велизаде считает, что Запад стремится интегрироваться в Центральную Азию: «а форматы ЦА + Франция, ЦА + США ничего не стоят без Азербайджана».
Ахмед Алили подчеркнул, что европейцы стремятся занять то место, которое освободила Россия после войны 2020 года, а испортившиеся отношения Баку и Парижа, — это не база, а объясняются во многом электоральными проблемами президента Макрона во Франции, а также шаблонным экспертным мышлением европейцев, которые смотрят на происходящие события в черно-белом цвете: где есть «хорошая Европа и плохая Россия».
Мехман Алиев считает, что европейцы, а вместе с ними транснациональные компании, заинтересованные в нормализации отношений на Южном Кавказе для ведения бизнеса, последовательно дают понять Армении, что не следует уповать на чудо, подталкивая ее к подписанию с Азербайджаном мирного соглашения.
Гюльнара Мамедзаде, со своей стороны считает, что сейчас идет активное переформатирование миропорядка, в процессе которого Азербайджан кроме того, что подчеркнул свое значение, как важного игрока на Южном Кавказе и в Каспийском регионе, где пересекаются транснациональные коридоры, имеет растущее влияние в тюркском и исламском мире, «Движении неприсоединения», становится политическим актором, обладающим реальным суверенитетом, с которым приходится считаться.
Организация тюркских государств: геополитика или геоэкономика?
В прошлом году президент Азербайджана подписал два указа о создании и регламенте работы нового межведомственного органа – Транспортного координационного совета (ТКС), который наделен расширенными полномочиями в сфере развития транспортной магистральной инфраструктуры страны. Одновременно с созданием ТКС Алиев утвердил на 2024–2026 годы план действий по увеличению транзитного потенциала и поощрению транзитных перевозок по транспортным коридорам, проходящим через территорию Азербайджана. По плану, объем транзитных грузоперевозок через Азербайджан к 2027 году должен увеличиться на 27% и составить 13,6 млн. тонн. Очевидно, что решение столь амбициозной задачи будет сопровождаться политическими действиями, о чем президент Алиев заявил в инаугурационной речи в феврале этого года, отметив значение Азербайджана как транспортного центра, которому поступают предложения о сотрудничестве с Запада и Востока, с Севера и Юга.
При этом политический выбор, следуя словам президента, Азербайджан сделал: это организация тюркских государств, о членах организации которых Алиев заявил: «Наша семья – тюркский мир».
Ахмед Алили, анализируя инаугурационную речь Алиева, особо отметил, что, когда на Баку начинают нажимать с выбором со стороны центров силы, Азербайджан всегда ищет третий, суверенный путь. Для которого, подчеркнул эксперт, имеется экономическая и геополитическая база в виде нефтегазовых ресурсов и уникальной логистической составляющей, которая на фоне войны в Украине и на Ближнем востоке с де факто блокадой Суэцкого канала, начинает играть все большее значение.
Мехман Алиев отметил рост политического значения Организации тюркских государств, этот процесс, по его мнению, устраивает в том числе и Россию, с которой у государств Центральной Азии и Азербайджана много общего, и в определенной степени и страны Запада, которые видят в ОТГ фактор роста их суверенности.
Ильгар Велизаде, согласившись с Алиевым, отмечает, что для России политическое усиление ОТГ может быть выгодно в плане противопоставления усилению Китая в Центральной Азии. Ахмед Алили также считает, что Азербайджан в ОТГ открыл для себя новое видение собственной внешней политики, тем более что у Азербайджана со странами Центральной Азии общее советское прошлое.
По мнению Гюльнары Мамедзаде, платформа тюркского мира является мощной конвергентной основой, которая в будущем способна стать ядром масштабного сближения на основе географии, культуры, экономики. Уже сегодня, по мнению эксперта, несмотря на имеющие место противоречия, появились многочисленные точки соприкосновения между Турцией и Россией, а Азербайджан и Турция становятся ключевыми драйверами тюркской интеграции, с которыми и вокруг которых наращивается экономическое и культурное взаимодействие.
Эксперты также не видят опасности в сближении Азербайджана и Турции после 2020 года: Мехман Алиев вспоминает, что если в 90-е годы турецкие бизнесмены и политики смотрели на азербайджанцев свысока, то сейчас азербайджанцы, исходя из собственных интересов, осуществляют многомиллиардные инвестиции в турецкую экономику, средства массовой информации, участвуют в жизни общественных и партийных организаций Турции. Ахмед Алили добавляет, что Азербайджан всегда будет иметь собственную позицию во внешней политике, которая при всех прочих, отличается от турецкой. Чему есть конкретные индикаторы: косовский вопрос – Азербайджан не признает Косово и всегда поддерживает Белград; и Израиль, где Баку также имеет собственную, отличную от турецкой, позицию. Кроме того, эксперт напомнил о цивилизационных отличиях Турции и Азербайджана. Первая в свое время поглотила Византию, многое впитав от этого поглощения. А Азербайджан себя чувствует наследником сельджукского наследия в Иране и 200 лет находился в составе Российской империи и Советского Союза. Азербайджанцы понимают быт русского человека, русский язык. Чего нет у Турции…
Резюме
Для Азербайджана, казалось бы, главная задача выполнена и нужно двигаться дальше, определив при этом определенные цели. Первые шаги по ряду направлений Азербайджан, проведя досрочные выборы, уже сделал: в экономике начался поиск ненефтяных возможностей дохода бюджета. Государство ради улучшения работы государственных компаний готово сделать их более открытыми частным инвестициям. В то же время ряд негативных для экономики тенденций, в частности монополизации в малом и среднем бизнесе еще не преодолен.
Во внешней политике Баку ставит перед собой цель подписать мирный договор с Арменией. Но, очевидно, что не на любых, а на выгодных для себя условиях. Что вызывает раздражение у союзников Еревана, особенно в Европе. Из-за противоречий с Западом Азербайджан в своей внешней политике все больше начинает ориентироваться на страны Центральной Азии, Организацию тюркских государств. Что вполне устраивает Россию и Турцию. А также, очевидно, Иран, улучшение взаимоотношений с которым выразилось в подписании Меморандума о взаимопонимании о создании на территории Ирана новой транспортной артерии – Аразского коридора, который соединит Восточный Зангезур и Нахичевань.
Да, страны Запада переживают определенное охлаждение в политических взаимоотношениях с Азербайджаном. Но достаточно большая часть стран Запада – Германия, Италия и другие стремятся сохранить с Баку взаимовыгодные отношения, которые выражаются в том числе в сотрудничестве в нефтегазовой сфере, участию тех же немецких подрядчиков в конкурсах по налаживанию инфраструктуры в Карабахе.
Сергей Жарков, специально для newcaucasus.com
Фото С.Жаркова
Политика
Máté György Vigóczki: Russia is actively obstructing Georgia’s integration into the EU
NewCaucasus.com delved into discussions regarding Georgia’s relationship with the EU, the state of affairs in the South Caucasus, the Kremlin’s influence on the region, and Russia’s conflict with Ukraine with political scientist and researcher of the post-Soviet space, Máté György Vigóczki (Hungary).
– Georgia’s emergence as a candidate for EU membership raises questions about its potential impact on the broader South Caucasus region. Could this development spur Armenia and Azerbaijan to forge closer ties with the EU?
– I doubt that EU integration will succeed in the Caucasus. The EU may be squeezed out of the Caucasus. Turkish, Russian, Iranian influence will be strong. Democratic traditions and negotiation methods don’t seem to be the future here, as Azerbaijan’s success demonstrates. From what I see, Baku will likely pursue an independent, non-aligned status. As for Armenia, it’s unlikely to break free from Russian influence unless there’s a change in Kremlin leadership.
– How realistic is Russia’s opposition to Georgia’s accession to the EU? What risks and threats does this opposition pose?
– The EU operates as an external player in the region, while Russia claims it has no involvement here. Russia actively impedes integration with the EU, leveraging entities like Abkhazia and South Ossetia to exert control. I’m curious about the level of support Baku and Ankara would offer Tbilisi in countering Russia. However, it seems that even Azerbaijan has an interest in limiting the EU’s influence.
– Do you believe that the Russian Federation’s influence on the South Caucasus countries has diminished as a result of the conflict in Ukraine?
– The influence of the EU in the region is indeed limited, although not entirely eliminated. Georgia shares a border with Russia, affording Moscow the ability to safeguard its allies, unlike in Nagorno-Karabakh. Regarding the CSTO, I believe it lacks the capability to fulfill its intended role, and Moscow seeks to conceal this reality. If it were demonstrated that the CSTO is ineffective or that Russia cannot maintain control over Armenia, significant political ramifications would ensue in Russia. Hence, the Kremlin is actively working to prevent such revelations.
– Following the Russian invasion of Ukraine, there has been an increase in tourists from the Russian Federation traveling to Georgia and Armenia. This influx has been associated with economic growth in these countries. Is this trend to be considered a positive development?
– There isn’t much I can add to this issue. With appropriate integration measures, the arrival of these individuals can potentially benefit the economy’s development. The significant question revolves around how many of them intend to return home in a post-Putin era, or how many have already done so.
– The Georgian authorities have opted not to participate in anti-Russian sanctions and have consented to the reinstatement of direct flights with the Russian Federation, citing this policy as “pragmatism.” How aligned do you believe this stance is with the EU integration policy declared by official Tbilisi? Is there concern within the EU regarding this approach?
– Many individuals are attempting to profit from sanctions, which resembles a typical prisoner’s dilemma. In the long run, this poses a threat to EU security and policy coherence. While it may not directly jeopardize Georgia’s EU integration, this perception is held by many within the EU. However, delving into the specifics of this matter is beyond my area of expertise.
– Armenian Prime Minister Pashinyan has declared his intentions to draw closer to the EU. How feasible is this move, considering Armenia’s membership in the CSTO and the Customs Union, as well as the presence of Russian bases on its territory?
– There are still numerous avenues for cooperation, including financial support, visa regimes, scholarships, and more. However, Moscow is unlikely to release its grip on Yerevan as long as the current political regime remains in power in Russia. If it cannot maintain control through traditional means such as economic and military influence, it may resort to non-traditional methods, possibly including hybrid tactics.
– How do you perceive the outcomes of the war in Ukraine? Do you have any personal forecasts?
– The conflict is likely to remain frozen along the current front line. I don’t foresee Ukrainian society officially relinquishing any territory. However, from the Russian perspective, this scenario seems more plausible, especially if there’s a regime change aimed at reestablishing relations with the West. The Russian political elite has historically followed a pattern of distancing themselves, either partially or entirely, from previous leadership and initiating entirely new endeavors. Based on this historical trend, I see a potential for a settlement from the Russian side in the future.
Both Kiev and Moscow are likely to maintain their positions for another 1-2 years, but eventually, the necessity to end the fighting will compel them to agree to a freeze. Western support will play a crucial role.
– If Russia emerges victorious, what implications will this hold for the post-Soviet countries? Conversely, if Ukraine wins, what outcomes should we anticipate in such a scenario?
– I don’t anticipate a decisive victory that would significantly alter the current regional dynamics. Russia may experience setbacks and face increasing influence from non-Western countries, yet it will maintain its military and economic dominance for the foreseeable future. Additionally, the opposition to China’s influence in Central Asia remains a significant factor to consider. While Russia’s capabilities may dwindle, its determination to preserve influence will persist, leading Moscow to employ unconventional methods to maintain relevance.
A Ukrainian victory, however, would likely trigger a domestic political crisis in Russia with unpredictable consequences. The Kremlin is keen to avoid such a scenario at all costs, as it would further diminish Russian influence in the post-Soviet space.
Zviad Mchedlishvili, for newcaucasus.com
Máté György Vigóczki, courtesy photo
-
События4 недели ago
Независимые кандидаты в Азербайджане требуют расследования фальсификаций на выборах
-
Общество2 недели ago
Довлетмырат Сейитмаммедов: Через Туркменистан и Грузию проходят важнейшие транзитные магистрали
-
События4 недели ago
Афган Мухтарлы: Иванишвили – соучастник моего похищения
-
События4 недели ago
Глава МИД РФ похвалил правительство Грузии за продвижение анти-ЛГБТ законопроекта