Чем больше у страны проблем, тем легче сделать ее зависимой. Закрытые границы есть практически у всех стран Южного Кавказа. Для политиков, особенно извне, это открывает большой простор. Для бизнеса в регионе – закрывает возможности заработка. Не случайно активнее всего в программу сближения Армении и Турции, проведенную USAID в 2010-12 гг., втянулись именно транспортные компании. Все неудобства закрытых границ, как барометр, в первую очередь сказываются именно на них. На эти темы в эксклюзивном интервью newcaucasus.com беседует депутат парламента непризнанной республики Нагорный Карабах Ваграм Атанесян.
– Около десяти лет назад составлялись расчеты по строительству железнодорожной ветки из Карабаха в республику Армения по маршруту Мартакерт–Сотк.
– Да, тогда по просьбе президента НКР институт «Транспроект» в Ереване составил макет этой ветки. Но пока трудно предположить, что она будет построена. Я не экономист, но одно можно сказать с уверенностью: если у страны мало действующих железнодорожных стыков, подключать новые ветки не столь выгодно.
А строительство линии в несколько десятков километров будет стоить сотни миллионов долларов – учитывая не только расстояние, но и горный рельеф и необходимость тоннелей. С какой целью тратить эти средства? Пока что единственный габаритный товар, вывозящийся из республики – это металлические концентраты, которые везут на медеплавильный комбинат в Алаверди в республику Армения. Но один «Валлекс» будет работать еще 25, пусть 50 лет. Все решает заинтересованность внешних доноров, в том числе зарубежных клиентов армянской металлургии. Если они решат, что «Валлексу» выгоднее перевозить свое сырье железной дорогой, они согласятся софинансировать этот проект. Но на данный момент те промышленные производства, которые действуют в Карабахе, не столь крупны и многочисленны, чтобы новая железная дорога оправдала себя.
– Но если будет построена железная дорога Иран-Армения, то для сообщения с Карабахом нужно будет лишь восстановить ветку из Мегри в Миджнаван.
– Вопрос в том, что железнодорожное сообщение будет проходить через иранскую Джульфу. Другое дело, если Иран проявит политическую смелость и задействует Худаперинские мосты через Аракс, а оттуда проведет ветку к Джульфе. Автотранспорт по ним, если их восстановить, проезжать сможет. А если Иран построит участок из Худаперина в Джульфе и сделает сообщение железнодорожным, Карабах напрямую подключится к железным дорогам Азии. Но это все – из области добрых пожеланий. Каждый проект должен иметь экономический интерес. Сейчас реализуется более реалистичная программа – восстановление дороги из Карвачара в Варденисский регион. Это облегчит и грузовые, и пассажирские перевозки между РА и НКР.
– Как может повлиять на развитие региона открытие армяно-турецкой границы? Могут ли эти переговоры, шедшие в 2009-2010 гг., когда-либо возобновиться?
– Для этого нужны переговоры непосредственно между Арменией и Турцией? Убеждать себя, что карту Вильсона или Севрский договор рано или поздно вынесут на повестку дня – значит предаваться иллюзиям. Никто не говорит, что о них забыли, или что мы не хотим, чтобы это произошло. Но кто будет возрождать эти вопросы сейчас, через 100 лет? Нужно быть реалистом. Непростые вопросы были и остаются, но чтобы чего-то добиться, нужно для начала отложить их и наладить дипломатические отношения. Как раз тогда их и легче будет решить. А если прямых отношений нет, а твое слово доносит до собеседника третья сторона, то она может передать совсем другое, исходя из своих интересов. А в чьих интересах сейчас видеть армяно-турецкую границу открытой?
– Всего региона, наверное…
– На политическом уровне – сомневаюсь, чтобы это было выгодно кому-то, кроме Армении и Турции. США это могло быть выгодно постольку, поскольку они могли предъявить этот успех своим гражданам армянского происхождения. Если говорить о странах региона, то понятно, что Грузии невыгодно терять статус основного транзитера для Армении. Иранская дорога используется не столь активно, но тоже остается стратегической: вспомним, какую роль она сыграла в 90-е годы. Следовательно, если значение Мегринского пропускного пункта для Армении ослабнет – вернее, из стратегически важного превратится просто в важное – то уменьшится и зависимость от Ирана. Ведь в случае открытия границы как минимум 90% товаров будут поступать в Армению и проходить по маршруту Карс–Гюмри. А выгодно ли Ирану терять такой козырь в отношениях с Арменией? Вряд ли.
– Не случайно за открытие армяно-турецкой границы, по обе ее стороны, выступают в первую очередь бизнесмены. Особенно транспортные компании.
– Да, иметь открытые транзитные маршруты крайне важно для всей экономики. Тем более, что в нашем регионе они очень чувствительны. Если, например, в Грузии изменится политическая конъюнктура, а Армения сохранит решение вступить в Таможенный союз, то Грузия сможет поставить заградительные пошлины на транзит.
– А стала бы евроинтеграция предпочтительнее, если бы ЕС уговорил Турцию открыть армянскую границу?
– Думаю, Армения и Турция должны сами договориться, открывать ее или нет. Потому что это выгодно и Турции. У нее появилась бы возможность распространить свое влияние, в том числе – торгово-экономическое, и на Армению. Если бы Ильхам Алиев не выразил такой жесткой позиции по границе, присутствие Турции в регионе возросло бы, а ее желание вовлечься в обсуждения по урегулированию Карабахского конфликта уже не трактовалось бы столь односторонне и прозрачно, как сейчас. Кроме того, с открытой границей Турция смогла бы влиять на Армению – при случае намекая, что может закрыть ее снова. А при закрытой границе ты знаешь, что терять и так нечего.
– Будем ждать лучшего: пусть действующие дороги не закроются, а старые откроются. Например, железная дорога через территорию Абхазии.
– Секретарь совета безопасности Армении Артур Багдасарян заявил, что Россия, Грузия и Абхазия достигли здесь принципиального согласия. К сожалению, за этим последовало заявление абхазской стороны, заявившей, что подобные вопросы на встрече Путина и Анкваба не обсуждались. Может, абхазская сторона не хочет официально заявлять, что ведет какие-то переговоры, в том числе с Грузией? Во всяком случае, вопрос очень неоднозначен.
Арам Гарегинян, специально для newcaucasus.com
