Политолог и публицист Кенан Гулузаде в эксклюзивном интервьюnewcaucasus.com рассказывает о Нагорно-Карабахском конфликте, азербайджано-российских взаимоотношениях, внутриполитической ситуации в Азербайджане. По мнению политолога, протестный электорат страны «существует сам по себе, а оппозиция, как маргинальная группа, сама по себе».
– Как Вы считаете, с чем связана интенсификация переговорного процесса по урегулированию Карабахского конфликта в последний год? Какова роль России как медиатора в переговорах?
– Интенсивность переговоров на самом деле чисто внешняя. Если судить об эффективности этих переговоров, то можно сказать, что процесс идет не к позитивному завершению, а скорее всего к тупику. На столе обеих сторон находятся так называемые «Мадридские принципы», предложенные сопредседателями Минской группы ОБСЕ. Но с армянской стороны не видно желания дать ход процессу подписания рамочного соглашения. Есть такое понимание, что статус кво устраивает Армению, но это ложное восприятие, так как нынешнее состояние экономики Армении, внутренней политики страны и армянской дипломатии в целом доказывает, что Карабахский конфликт является более чем тяжелой ношей как для армянского государства, так и для армянского народа. Неподьемной ношей. Реалии самой Армении и всего региона диктуют необходимость готовности к компромиссу.
Что касается Россиии и ее роли в этом процессе. По сравнению с 90-ми годами это уже другая страна, ее политические амбиции как минимум на ее границах поддерживаются ее экономическим потенциалом, Россия может сейчас покупать, подкупать, предлагать лучшие условия, чем другие заинтересованные государства региона. И с нынешней Россией в регионе Южного Кавказа Запад не выдерживает конкуренции. Запад настолько увяз в пробемах других регионов мира, что играть и на нашей площадке у него нет ни времени ни терпения.
Потому с гласного согласия Запада переговорный процесс перешел фактически под полную монополию России как модератора. При этом чувствуется, что Дмитрий Медведев не прочь бы поставить какую-либо точку в карабахском конфликте к окончанию своего первого президентского срока. Россия сейчас демонстрирует более сбалансированную и более прагматичную позицию в отношении сторон конфликта, нежели это было и в 90-х годах, и до начала президентства Медведева.
– В последние месяцы в Азербайджане началось проведения экономических реформ, власти заметили наличие в стране коррупции и вроде начали бороться с ней. По-Вашему, эта борьба будет носить временный, или, напротив, системый характер?
– Начнем с того, что есть какие-то подвижки, есть общественный заказ на реформы, есть ажиотаж. Насколько реформы будут эффективными и долгоиграющими – пока судить трудно. Хочется верить в их искренность и в то, что хоть в какой-то мере они помогут распутать клубок накопившихся проблем, которых немало. И главное при этом, что эти проблемы никем не замалчиваются, о них говорят на властном уровне и, в первую очередь, с подачи самого главы государства.
– Вы помните митинги оппозиции на выборах 2000, 2003, 2005 годов. Почему, по-Вашему, оппозиция не может набрать сегодня такое количество протестного электората, как это было еще 5 лет назад?
– Во-первых, оппозиция сама сильно растеряла тот уровень авторитета, который был у нее ранее. Во-вторых, оппозиция не выдержала того прессинга, который на нее оказывался. В-третьих, даже если учесть наличие немалого оппозиционно настроенного электората, это не означает, что этот электорат принадлежит к классической структурной оппозиции. Сегодня в Азербайджане протестный люд существует сам по себе, а оппозиция, как маргинальная группа, сама по себе.
– Почему оппозиции 11 и 12 марта этого года не удалось повторить события Египта и Туниса?
– То, что произошло в этих странах, было стихийным, и если здесь это повторится, то уже без заслуги оппозиции. Оппозиция оглядывается на Ближний Восток, пытаясь найти какую-то связь с ситуацией. И возможность этой связи публично обсуждают представители власти, которые, безусловно, также следят за событиями на Ближнем Востоке.
В целом же Азербайджан – не та страна, в которой возможна революция. Реалии показывают, что наши люди были бы рады, чтобы кто-то решил их проблемы за них, вместо того, чтобы встать, пойти и чего-то потребовать. Максимум, что здесь возможно – глухой протест на уровне чайханы и кухни, а не что-то яркое и громкое. Да и люди у нас живут, если честно, получше, чем на Ближнем Востоке.
– Вы знакомы с находящимся сейчас в заключении журналистом Эйнуллой Фатуллаевым. Как Вы оцениваете факт игнорирования властями решения Европейского суда по правам человека по вопросу освобождения Фатуллаева?
– Всегда неприятно, когда за решеткой находится журналист. Я очень надеюсь, что в Азербайджане будет отменено уголовное преследование журналистов. И я очень надеюсь, что журналисты смогут пользоваться своим правом слова, не опасаясь ни за свою жизнь, ни за свою свободу. Я надеюсь, что Эйнулла выйдет на свободу, и что на свободе он будет жить как гражданин, который находится под защитой законов.
– С чем связано, что Азербайджан игнорирует требования Евросоюза, многих авторитетных международных организаций, политиков по вопросам защиты прав человека?
– Я не могу отвечать за действия властей. Но тенденция к улучшениям все же налицо. Азерьбайджан не закрытое общество, которое живет по своим законам, существуют международные конвенции и соглашения, к которым мы присоединились. Нельзя сказать, что царит полное благополучие, но необходимо учесть, что мы пока «еще не волшебники, а только учимся». Надеюсь, что дорастем, но чем раньше это произойдет, тем лучше.
– Азербайджан очень активно сотрудничает с Грузией. По-Вашему, насколько негативно подобное струдничество оценивается в России? Не повлияет ли азербайджано-грузинская дружба негативно для Азербайджана при решении Карабахского конфликта?
– Негативная реакция со стороны России, безусловно, есть, однако при этом присутствует понимание того, что Азербайджан и Грузия не надуманные, а естественные союзники. И я не думаю, что даже если Россия на тарелочке принесет и вернет стране Карабах, это серьезно снизит уровень взаимоотношений Азербайджана и Грузии.
– Вы часто бываете в Грузии. Назвали бы Вы ее демократической страной?
– Грузия ближе к демократии, чем абсолютно все страны в регионе. Это молодая демократия, есть перегибы и недоработки. Есть огромный груз прошлого. Во-первых, иногда само общество бывает не готово к новому, что ему предлагают. Во-вторых, к примеру, во время последних муниципальных выборов в Тбилиси, на которых я присутствовал в статусе наблюдателя, грузинские власти не смогли отказаться от искушения использования административного ресурса. Очень сильно проявляет себя в Грузии не столько система управления государством, сколько личность, на которой система держится. Но в целом и общем – грузинская модель более яркая.
Магеррам Зейналов, специально для newcaucasus.com
Фото из личного архива К.Гулузаде
