Российские военные базы в Армении, отношения Армении с Грузией, Карабахский конфликт, армяно-турецкие взаимоотношения. Об этом и другом рассказывает в эксклюзивном интервью newcaucasus.com политолог Сурен Суренянц
– Вы вышли из состава оппозиции, чем был вызван этот шаг?
– Я вышел из состава политсовета партии «Республика», которая входит в Армянский национальный Конгресс (АНК), что было вызвано последствиями моей встречи с министром обороны Армении Сейраном Оганяном в августе этого года. Вторая причина заключается во внешнеполитических установках АНК. Я встретился с генералом Оганяном после того, как в армии случились болезненные для общества события. Как гражданин Армении я был обеспокоен этим, встретился с министром, выразил свое беспокойство, выслушал его. Меня удивила реакция моих оппозиционных товарищей по этому вопросу. Я не думаю, что Армения разделена на баррикады и представитель оппозиции не имеет права на встречу с представителем власти. Я считаю, что моя встреча с министром способствовала тому, чтобы развились дискуссии на тему реформ в армии. Но основной причиной стал для меня российский фактор во внешней политике Конгресса. После того, как был продлен срок действия российской военной базы в Армении, я был уверен, что АНК выступит с осуждением этого, чего не произошло. Более того, руководство АНК объявило, что влияние российского фактора в регионе объективно. После этого я посчитал, что мне бессмыслено действовать в рамках АНК. Но это не означает, что я поменял свое мнение относительно руководства Армении, как и раннее, я считаю, что оно нежизнеспособно.
– А как вы считаете, насколько жизнеспособна армянская оппозиция в целом?
– Первый президент Левон Тер-Петросян – самый состоявшийся политический деятель в Армении. Ему удалось создать систему, которая качественно отличается от предыдущих оппозиционных объединений. АНК в сегодняшней политической структуре Армении является важнейшим фактором. Но есть вещи, которые поменять для АНК неприемлемо. По российскому фактору я уже высказался. Второе – отсутствие внутренней демократии в объединении. По сути нет большого различия в структурах, созданных Сержем Саркисяном и Левоном Тер-Петросяном, обе структуры закрыты и отличаются авторитарным стилем правления. Другой вопрос, что по политическому потенциалу и в моральном отношении более жизнеспособна структура, созданная Тер-Петросяном. Я считаю, что в Армении уже закрыт вопрос внеочередных выборов, и если не возникнет форсмажорных ситуаций, а это может быть связано только с карабахским вопросом, то пройдут очередные выборы.
На очередных выборах власти имеют большой ресурс преемственности. Я считаю, что в следующем составе Народного собрания (парламенте) оппозиция будет представлена. Вне зависимости от приостановки своей деятельности в АНК, я очень уважаю своих друзей из партии «Республика», в которой собраны люди, представляющие команду Вазгена Саркисяна (Вазген Саркисян – экс-премьер-министр Армении, убитый во время теракта в парламенте 27 октября 1999 года) и я сам являюсь ее представителем. Руководитель партии – брат Вазгена Саркисяна и это единственная партия в АНК, которая на последнем митинге открыто выступила против присутствия российских военных баз в Армении. В этом плане у меня нет никаких противоречий с партией. Но я не хочу моей активностью мешать отношениям между моей партией и АНК.
– Во время российско-грузинской войны 2008 года Левон Тер-Петросян выступил с поддержкой действий России в Грузии. Вы стали единственным представителем оппозиции, кто осудил действия России. Как к этому отнеслись оппозиционные силы?
– Я до сих пор придерживаюсь этой точки зрения. Для меня армяно-грузинские отношения дороже, чем политическая конъюктура. Скажу больше – для меня вторым родным городом мира является Тбилиси. Я не могу поддерживать неоимпериалистическую политику России. Используя проблемы Южной Осетии и Абхазии Россия попыталась ограничить независимость Грузии. Я, конечно, не в восторге от политики президента Грузии Михаила Саакашвили, но однозначно выберу его, а не руководителей чекистской России. Армяно-грузинские отношения я считаю не только братскими, но и стратегическими. Что касается Левона Тер-Петросяна, то он для меня не является мессией, он – первый президент республики. Я всегда выражал свою собственную точку зрения вне зависимости от того, совпадала или нет она с точкой зрения Тер-Петросяна. Кстати, в тот день, когда Медведев признал независимость Южной Осетии и Абхазии, я был на Северном проспекте в Ереване на демократическом собрании, на котором собравшиеся освистали эту новость. Это не связано с тем, что народ выступил против независимости какого-либо народа, а с тем, что общество уверено в том, что сегодняшняя Россия ассоциируется с тоталитаризмом и оккупацией.
Джавахети – мост армяно-грузинской дружбы
– Какой сегодня вам видится ситуация в Грузии, что вы можете сказать о политике властей Грузии и какова ваша оценка действий грузинской оппозиции?
– Со стороны всегда сложно оценивать ситуацию. Конечно, власть Саакашвили осуществила некоторые реформы, но, на мой взгляд, это не носило последовательного характера и реформы не привели к институциональным последствиям. Но более грустной видится ситуация вокруг грузинской оппозиции. Мне кажется, она не смогла построить эффективной структуры, ей не хватает реалистичного подхода. Приведу такой пример – кандидат от оппозиии Леван Гачечиладзе, участвовавший в президентских выборах, выступал с лозунгом ликвидации поста президента. Естественно, его шансы были очень малы. Подобную ошибку совершила армянская оппозиция в 1997 году, когда приняла участие в парламентских выборах с лозунгом импичмента президента. Или же в мае 2009 года, когда АНК участвовал в выборах мэра Еревана, говоря о том, что они являются продолжением выборов президентских. Неадекватное поведение не оценивается обществом положительно. Я считаю, что Саакашвили будет трудно решить вопрос преемственности власти. Гиги Угулава может и одержал убедительную победу на выборах мэра Тбилиси, но у него нет имиджа общенационального деятеля. Я считаю, что как в Армении, так и в Грузии ситуация схожа, при наличии некоторых различий. У властей нет ресурса проведения кардинальных реформ, а оппозиция не имеет ресурса качественного изменения как внутри себя, так и в стране.
– Вы назвали грузино-армянские отношения стратегическими, в чем, по-вашему это выражается?
– Сегодняшние отношения не вполне нормальны. Есть определенные мешающие этому факторы, основной их которых – власти обеих стран. Второе – российский фактор. К сожалению, политическая элита Армении находится под российским влиянием. С другой стороны, прозападная ориентация Саакашвили – в большей степени форма, но не содержание. Естественно, сложившаяся ситуация мешает развитию наших отношений. К счастью, после российско-грузинской войны власти наших стран повели себя взаимоумеренно, несмотря на российское давление. Серж Саркисян отказался признать независимость Абхазии и Южной Осетии. Мне кажется, что властям наших стран удастся найти нужную формулу для ликвидации российского фактора.
Существует также и вопрос региона Джавахети. В Армении нет ни одной магистральной партии, которая выступала бы за независимость Джавахети. Этот регион был и должен быть неотъемлимой частью Грузии. Другой вопрос, что власти Грузии должны создать все предпосылки для культурной автономии жителям Джавахети, в том числе и механизмы социального обеспечения. Я говорил одному из моих друзей из Ахалкалаки, что армяне Джавахети не должны жить в гетто, что они являются такими же гражданами Грузии, как и жители Тбилиси, Гори, других грузинских городов. То есть, стоит вопрос об интеграции жителей Джавахети в общественную жизнь вашей страны. Эти вопросы решаемы, тем более, что в Ахалкалаки нет больше российской базы, которая являлась серьезным дестабилизирующим фактором.
– Что должны, по-вашему сделать власти Грузии, какие предпринять действия для интеграции населения Джавахети?
– В первую очередь необходимо снять тотальный полицейский контроль в Джавахети. Насколько я знаю, власти пытаются искусственно контролировать общественную жизнь в регионе при помощи своих ставленников на местах. Кроме того, были созданы искусственные препятствия во время последних муниципальных выборов для участия некоторых кандидатов. Я бы не хотел, чтобы по причине необдуманной политики на Севере могли подумать, что в Джавахети можно получить новую Абхазию или Южную Осетию. Необходимо проводить качественно новую языковую политику. Сейчас в школах Джавахети делаются попытки снизить часы уроков армянского языка за счет грузинского. Мне говорили также, что существует определенная структура, которая выплачивает дополнительные суммы учителям грузинского языка, чего не получают учителя армянского языка. Если жители Джавахети получат определенные социальные и этнические гарантии, то, уверяю вас, Джавахети станет мостом армяно-грузинской дружбы. Могу точно сказать, что ни Серж Саркисян, ни Роберт Кочарян, ни Левон Тер-Петросян и ни другой следующий президент Армении не станет поддерживать какое-либо сепаратистское движение в Джавахети.
– Как вы считаете, не проще ли будет жителям Джавахети интегрироваться в грузинское общество в случае, если они будут в совершенстве владеть грузинским языком?
– Армяне-жители Грузии обязаны владеть грузинским языком, так как грузинский является официальным языком страны, в которой они живут. Граждане обязаны уважать законы той страны, в которой они живут. В той же Армении невозможно занимать государственные посты, если не владеешь армянским языком. Армяне Грузии должны владеть грузинским языком, но не за счет армянского языка. Скажу больше, я не считаю адекватным предложение Сержа Саркисяна придать армянскому языку в Грузии статус регионального языка. Отношения Армении и Грузии могут быть такими, чтобы без законодательных изменений будет возможным решить вопросы знания жителями Джавахети как армянского, так и грузинского языков.
– Какова ваша оценка досрочного подписания между Арменией и Россией договора о продлении срока действия российской военной базы в Армении? Практически все политические деятели и общественные организации Армении положително оценили этот факт…
– К сожалению, в истории Армении мы имели несчастье иметь такого президента как Роберт Кочарян, который ради сохранения собственной власти приостановил мирный процесс урегулирования Карабахского конфликта и провозгласил лозунг: «одна граница – три фронта». Все это должно было привести к созданию российско-армянских вассальных отношений. Естесственно, ситуацию мог бы изменить только легитимный президент. К сожалению, Саркисян не имеет полной легитимности. Несмотря на его попытки вести более сбалансированную внешнюю политику, он не в состоянии противодействовать российскому давлению. Тем более, что и в стане оппозиции много людей, которые, исходя и политической конъюктуры, устремляют свой взор на Москву. Потому Кремлю очень легко было принудить официальный Ереван к подобному договору, который в Армении не вызвал большого воодушевления, но все открыто говорят только о пользе его подписания. К сожалению, в Армении началась борьба между оппозицией и властями, кто из них получит добро от лидеров чекистской России. Эта ситуация очень плоха, но она не отражает действительности, отношения нашего общества. В блогосфере армянского общества очень ярко видно, как растут настроения независимости. То есть человек, который стремится к независимости, к свободе, прекрасно понимает, что это возможно только вне сферы влияния чекистской России. Например, я организовал группу в сети Facebook – «Армения без российских баз», к которой уже присоединились десятки человек. В скором времени я намерен придать этому движению институциональный характер.
База уйдет до 2020 года
– Насколько военная база в Гюмри представляет из себя серьезную боевую единицу? Может ли ее боевой потенциал быть использован как для решения задач за пределами Армении, так и в самой стране?
– В Армении никто не воспринимает всерьез, что при возобновлении карабахского конфликта эта база поможет Армении. Россия предпочтет, как и во время первой войны, продавать оружие как Армении, так и Азербайджану. Естественно, что после того как президент Медведев посетил Армению, следующий визит он нанес в Баку, где попытался убедить азербайджанцев, что ничего существенного не изменилось в статусе Гюмрийской базы. Единственное, что меня волнует, что эта база может помешать армяно-грузинским отношениям и стать причиной напряженных ситуаций между нашими странами. К счастью, у нас нет границы с Россией и я уверен, что российские базы из Армении уйдут еще до 2020 года. Сейчас была подписана только бумага, у которой нет долгосрочной перспективы. Договор явился только лишь выражением российского неоимпериализма. Если власти Армении и Грузии будут вести разумную политику, этот договор никоим образом не осложнит наши отношения. Более того, восстановление армяно-турецких отношений – реальная перспектива, после чего эти базы вообще потеряют свое назначение.
– Насколько база может действовать в Армении автономно?
– Политика российских властей непредсказуема. Не могу исключить что-либо, но уверен, что в Армении существует власть и оппозиция, которые вне зависимости от своих ошибок, не позволят настолько грубого вмешательства в дела своей страны.
– На каком этапе находится процесс урегулирования Карабахского конфликта?
– В этом вопросе я солидарен с Тер-Петросяном, который отметил, что армяно-турецкие отношения станут реалистичными только после того, как в процессе урегулирования Карабахского конфликта станет видна какая-либо перспектива. Скорее всего, в течение следующего года или же после президентских выборов в Армении, определенное решение карабахского конфликта будет. После этого последует процесс восстановления армяно-турецких отношений. В вопросе урегулирования Карабахского конфликта власти и оппозиция Армении, по сути, не имеют разногласий. Обе стороны понимают, что вопрос должен быть решен на основе компромиссов. Естесственно, для армянской стороны очень важен вопрос самоопределения народа Карабаха. Я считаю, что Мадридские принципы дают возможность того, что ни Армения, и ни Азербайджан в процессе урегулирования не станут капитулировавшей стороной. Уверен, что вопрос Карабаха может быть решен, если в Ереване и Баку откажутся от иррационального лозунга «Карабах наш». Очень важно, чтобы Армения и Азербайджан поняли, что обе страны являются неотъемлимыми частями единного Кавказа, который, в свою очередь, пытается интегрироваться в единую Европу. В этом случае вопрос территориальной принадлежности второстепеннен.
– А насколько реально возобновление боевых действий в Карабахе?
– К сожалению, в настоящее время вероятность этого повысилась. В первую очередь, этому содействует качество властей Армении и Азербайджана. Обе власти авторитарны, обе больше заняты вопросами манипуляции обществом, чем вопросами установления долгосрочного мира. Но в Ереване и в Баку у власти находятся прагматики, которые понимают всю опасность войны. У армянской стороны нет каких-либо причин начинать войну, а в Азербайджане это в большей степени пропаганда, чем действительность. Но поскольку с обеих сторон звучит националистическая риторика, опасность войны возрастает. Плюс к всему, в регионе сильно интересы таких игроков, как Россия и Иран, поведение которых непредсказуемо.
И отсутствие креативного ресурса от наследников Сталина
– Как вы считаете, не может ли Россия попытаться решить все свои проблемные вопросы на Южном Кавказе, в том числе карабахский конфликт, отношения с Грузией одной большой южнокавказской войной?
– Я уверен, что у сегодняшней России таких ресурсов уже нет. Россия сегодня имеет проблемы и со странами СНГ, например, с Беларусью. Я уверен, что Москва попытается продлением срока действия базы в Гюмри, намерением продать Баку ЗРК С-300 контролировать элиты наших стран. Уверен, что масштабную войну она не затеет, так как очень велика в этом случае вероятность того, что Россия окончательно потеряет Южный Кавказ. Россия пытается по аналогии с СССР контролировать Южный Кавказ, но в совеременном мире это невозможно. От политических наследников Сталина невозможно ожидать креативного ресурса, благодаря которому они смогут решить в долгосрочной перспективе проблемы Южного Кавказа.
– Президент Грузии Михаил Саакашвили в ООН выступил с идеей единного Кавказа… Насколько это реально, особенно если учесть, что Армения, по заявлениям российских политиков, является «форпостом России на Южном Кавказе», Азербайджан балансирует между Западом и Россией, а Грузия заявляет о своей прозападной ориентации?
– На Южном Кавказе, к сожалению, в настоящее время невозможно создание конфедерации. Главная причина, опять-таки, качество властей. Для осуществления таких вопросов нам не хватает лидеров поствоенной Европы, каким был, например, Де Голль. В настоящее время основной задачей является ликвидация очагов напряженности в регионе. Но я уверен, что будущее Южноого Кавказа – в создании единой системы безопасности. Очевидно, что мы являемся частями не российской политической системы, а европейской. Рано или поздно руководители наших стран придут к пониманию этого. В отношении Армении хочу добавить, что не считаю правильным мнение, согласно которому наша страна является безусловным форпостом России. Не стоит забывать, что в 1988 году именно в Армении началось масштабное антиимпериалистическое движение. И потенциал нашего общества не позволит принять супервлияния какой-либо страны. Даже власти нашей страны не могут навязать свою волю обществу, ярким примером чего служат последние выборы президента. В Армении растет новое поколение, в том числе и политическое, которое выступает с лозунгами реальной независимости.
Позволю себе высказать смелое на данный момент утверждение – политическое поле Армении имеет больший потенциал, чем Азербаджан и Грузия. У нас есть сильная власть и сильная оппозиция, а это означает, что в Армении есть ресурс развития. В этом плане Армения может найти решение. Тот же АНК – многоуровневая структура. Да, Тер-Петросян не осудил договор о продлении срока базы, но и не выступил с одобрением, так как он понимает, что после его заявления АНК расколется. Я считаю, что в ближайшее время Армения безболезненно освоботится от влияния России. Я уверен, что во время выборов 2012-2013 годов на политическую арену выйдет сила, которая выступит с лозунгом «Армения без российских военных баз». Общаясь с нашим обществом, я вижу, что вассальные отношения общество долго принимать не будет. Общество хорошо помнит события 27 октября и 1 марта…
– Может ли фактор российской военной базы влиять на внутриполитическую жизнь в Армении, возможно ли проведение карательных акций в самой Армении, «оправданных» необходимостью защиты безопасности Армении?
– Армия и полиция Армении имеют большой потенциал, к сожалению, по разгону митингов не только в Ереване, но и в Тбилиси и в Баку. То есть, если их попросят, они смогут это сделать. Таким образом, им не нужна силовая поддержка в этом плане. Другой вопрос – политическое содействие со стороны России и нахождение базы в этом отношении важно. База сама по себе внутреннеполитическим фактором быть не может, власти не имеют необходимости в этом. На базе в Гюмри служат более четырех тысяч человек, из которых половина – дети обеспеченных людей Армении.
– Тем не менее, существование российской военной базы в Армении, видимо, очень важно для Еревана, особенно если учесть, что Москва не платит ничего за аренду базы, а все коммунальные платежи осуществляются армянской стороной. Получается, что Армения платит России за существование ее базы на своей территории?
– Увы, это так. В тот период, когда президентом был Тер-Петросян, Россия платила за аренду базы. Изменения произошли во время Кочаряна. К сожалению, Серж Саркисян обновил условия присутствия базы, утвержденные Кочаряном. И самым унизительным является именно то обстоятельство, что мы платим за потерю своей независимости. Могла быть даже очень символическая арендная плата, но наверняка именно по настоянию российской стороны договор имеет сегодняшний вид. Я считаю, что Россия не доверяет власти Саркисяна, так как считает, он ведет прозападную политику, в результате чего и договор был подписан досрочно в таком виде. Это мнение Москвы ошибочно, поскольку Серж Саркисян не имеет ни пророссийской, ни прозападной ориентации. Его база – олигархические и силовые структуры. Несчастье Армении заключается в том, что власти ради сохранения своей власти делают уступки внешнему миру, а оппозиция – то же самое с точностью до наоборот. Увы, та же картина вырисовывается в Грузии. Меня очень неприятно поразила новость о том, что некоторые грузинские политические деятели стремятся к встрече и встречались с Путиным…
Независимым быть не может, но хочет…
– Со стороны создается впечатление, что Серж Саркисян, в отличие от Кочаряна, пытается вести более независимую от Москвы политику. Насколько это верно?
– Это однозначно так. Роберт Кочарян так и не смог вырасти от руководителя одной армянской губернии до руководителя государства. К тому же он во внутренних вопросах был сторонником жестких мер. При его власти случились события 27 октября и 1 марта. Кочарян нетерпим ко всем своим политическим противникам. Все были удивлены, когда он в третий раз не стал баллотироваться в президенты, скорее всего, испугавшись противостояния с народом. В Армении не действует российская модель власти. В Армении действует типично Карабахская модель власти. То есть, это авторитарная система с некоторыми демократическими свободами, система, которая основана на приоритетности силовых структур. Нынешние правители Армении сохраняют свою власть благодаря карабахскому фактору, ограничивают демократию карабахским фактором. Начиная с 1996 года в Армении сохраняется такая ситуация.
К сожалению, вторые выборы для Тер-Петросяна стали причиной громких политических скандалов, в результате чего к власти пришел Роберт Кочарян. Сейчас Саркисян пытается внести некоторые демократические элементы во власть, но в то же время не хочет отказываться от многих недемократических основ власти. Конечно, сейчас меньше арестов, на улицах людей не избивают, но в Ереване есть площадь, на которой нельзя проводить митинги, в тюрьмах продолжают сидеть политические заключенные. Что касается внешней политики, то у Сержа Саркисяна есть продвинутые идеи. Не стоит забывать, что с 1993 года он был министром обороны, затем нацбезопасности, затем нацбезопасности и внутренних дел, затем опять министром обороны, премьер-министром и теперь уже президентом. Этот человек прекрасно знает политическую элиту Армении, имеет определенный вклад в Каарбахской войне. Проблема в том, что он непоследователен в своей внешней политике. Сегодня он может выступить за урегулирование армяно-турецких отношений, завтра инициировать антитурецкий митинг, на третий день иметь хорошие отношения с Москвой, а на четвертый дать понять, что не будет действовать под диктовку Кремля. Его самая главная проблема в том, что у него нет политической команды. По сути, он все делает в одиночку, полностью контролирует ситуацию в стране, но часто не знает, что делать. Это приводит к тому, что многие не понимают, чего же хотят власти Армении. К тому же, в Армении очень важен фактор 1 марта, будут или нет раскрыты детали разгона митинга. Если нет, то многие в Серже Саркисяне увидят прямого наследника Кочаряна. Но то, что Саркисян намного более толерантен, нежели Кочарян, это однозначно.
Три вопроса для троих…
– Если бы у вас была возвожность встретиться с Сержем Саркисяном, Михаилом Саакашвили, Ильхамом Алиевым, какой вопрос вы бы задали каждому из них?
– От Сержа Саркисяна я потребовал бы, поскольку он президент моей страны, побыстрее урегулировать карабахский конфликт и армяно-турецкие отношения, так как именно в этом ключ к независимости Армении. У Михаила Саакашвили попросил бы не разочаровать миллионы жителей постсоветского пространства, для которых тождественны понятия демократии и Саакашвили. Попросил бы после создания нормальной демократической системы власти в Грузии, чтобы он ушел из политики и не повторил ошибку более талантливого политического деятеля Левона Тер-Петросяна. Ильхаму Алиеву сказал бы одно – что в современном мире нефть приносит деньги, но не приносит свободу и счастье людям.
– Как, по-вашему, должен быть урегулирован Карабахский конфликт?
– Для меня очень важно, что три тысячи лет Карабах был армянским и чтобы еще тридцать тысяч лет он оставался армянским. Вопрос статуса я не считаю приоритетным. Главное, чтобы люди, живущие там, имели гарантии безопасности, имели свободу. С того момента, как вопрос статуса стал приоритетным, намного снизились шансы урегулирования конфликта, поскольку ни Азербайджан, ни Армения не готовы к этому. Карабахский конфликт может быть урегулирован только в региональном контексте. Сначала должны быть ликвидированы последствия войны, с обеих сторон должны последовать уступки, Армения должна вывести войска с определенных территорий, граничащих с Карабахом, Азербайджан должен отказаться от блокады Армении. Эти шаги приведут к созданию атмосферы доверия, после чего стороны могут обсудить вопрос статуса Карабаха. Решению карабахской проблемы поможет демократизация властей Армении и Азербайджана. Естественно, Армения не может уступить Лачин и Кельбаджар до уяснения статуса Карабаха. Но другие районы я считаю ни освобожденными и ни оккупированными. Я считаю их зонами безопасности, которые наша армия готова освободить в обмен на международные гарантии безопасности. Эти территории должны быть демилитаризированны, на них не должны быть размещены и войска Азербайджана. Международные структуры должны осуществить там миротворческую миссию. Статус Карабаха на данный момент не может быть решен. Наверное, это останется решать будущим поколениям. Может быть, этот вопрос сможет решить президент Армении, который не имел отношения к войне и президент Азербайджана, который не давал клятвы вернуть Карабах. Я счтаю, что когда-нибудь Карабах может стать центром армяно-азербайджанской дружбы. И как после войны Франция и Германия смогли решить свои территориальные проблемы, став локомотивом объединенной Европы, так Армения и Азербайджан смогут стать вместе с Грузией локомотивом регионального сотрудничества на Кавказе. Если Армения, Азербайджан и Грузия будут вместе, не один деструктивный российский фактор не сможет работать.Если наши страны смогут жить вместе, ни одна внешняя сила, которая хочет ограничить нашу независимость, не сможет сделать этого. Россия сильна в регионе, пока существуют закрытые границы, конфликты, нелегитимные власти, энергетическая политика и российские военные базы. Если мы сможем внутри нашего региона открыть границы, ни одна внешняя сила не сможет влиять на нас.
Ираклий Чихладзе, специально для newcaucasus.com
