Бывший посол Грузии в России, эксперт Зураб Абашидзе в эксклюзивном интервью newcaucasus.com рассказывает о своем видении ситуации в Грузии накануне выборов в органы местного самоуправления и первых прямых выборов мэра Тбилиси, а также о возможностях возобновления диалога с Россией по вопросам Абхазии и Южной Осетии. Как утверждает эксперт, на дне рождения Евгения Примакова премьер-министр России Путин не произнес ни слова о восстановлении территориальной целостности Грузии.
– Как вы считаете, накануне выборов мэра Тбилиси, активизируются ли пророссийские силы в Грузии?
– Eсли имеются в виду те оппозиционеры, которые за последнее время контактировали с Москвой, то наверное, эта линия будет как-то продолжаться. Это для них своеобразный козырь: они видят, что у официального Тбилиси диалог с Москвой не получается. Есть определенный люфт в этом плане. И они стараются использовать эту ситуацию в своих партийных целях и предложить обществу такой вариант: “если мы придем к власти, мы найдем общий язык с Россией. Нынешние власти этого не могут, а мы сможем”. Не уверен, что эта формула сработает и принесет им большие политические дивиденды. Несмотря на это они, наверное, активизируются, потому что перед выборами все политические силы стараются действовать активнее.
– Вы отметили оппозиционные силы, которые налаживают контакты с Кремлем. Власти Грузии часто обвиняют оппозицию в продажности и выполнении заказов Кремля. Действительно ли часть оппозиционных сил готова проводить российские интересы в Грузии в ущерб интересам национальным?
– Очень важно определить, что подразумевается под контактами. Если это встречи для поиска каких-то путей выхода из создавшегося положения – то это одно. Но если цель этих встреч – продвижение личных или только партийных интересов в ущерб интересам страны – это совершенное другое. Для меня здесь проходит четкий водораздел.
– Что вы можете сказать о визитах в Россию экс-премьера Зураба Ногаидели? Могут ли его встречи с российским руководством помочь налаживанию отношений между двумя странами?
– У этих контактов тоже есть своеобразный предел. Сколько раз они могут встретиться? Если к встречам оппозиционеров с представителями правительства России на определенном этапе не будут подключены власти Грузии, то эти контакты будут ограничены в возможностях. Какие бы договоренности не были при этом достигнуты, если власти не захотят их реализовать, то у оппозиции почти нет реальных рычагов выполнения значимых договоренностей.
– Значит ли это, что власти должны поощрять подобные контакты?
– Нет, я имею в виду другое. Реальные возможности оппозиции налаживать отношения с кем бы то ни было очень ограничены. Они могут договариваться о чем угодно, но реализация этих договоренностей уже не в их силах. Скажем, договорились они о восстановлении экономических взаимосвязей. Если местные власти в этом не заинтересованы, то как они это сделают? Я считаю, что власти должны предложить обществу формулу отношений с Россией на данном этапе, какие-то принципы возможного и невозможного. Скажем, не препятствуем развитию торгово-экономических и гуманитарных связей, но воздерживаемся от политических контактов до тех пор, пока Россия не выполнит свои международные обязательства. Эту тему при желании можно развить.
– Насколько реальна нормализация отношений между Грузией и Россией при нынешних правительствах в Тбилиси и Москве?
– Это сложный вопрос. Здесь получается своеобразный замкнутый круг. Московские власти заявляют, что не хотят иметь диалог с грузинским руководством. В ответ наше руководство тоже ставит ультиматумы. В принципе оно имеет на это полное право, поскольку речь идет об оккупации части территории страны в результате военной агрессии. То есть, как говорят русские, в данном случае “нашла коса на камень”. При таких позициях выхода не видно, если в чем-то не будет изменений. А изменения, видимо, должны произойти с обеих сторон. Хотя реально возможностей компромиссов у грузинской стороны значительно меньше. На принципиальные уступки, касающиеся территориальной целостности страны никакое грузинское правительство не сможет пойти.
– Говоря об изменениях, как вы считаете, может ли Москва отозвать свое решение о признании независимости Абхазии и Южной Осетии?
– Я думаю, что нет. Я даже не могу исторического прецедента вспомнить, чтобы такая солидная страна как Россия изменила бы свое решение. В обозримом будущем это нереально. Возможно, могут быть какие-то неординарные решения и варианты, которых сейчас не видны на горизонте. Но безвыходных ситуаций не бывает.
– Зураб Ираклиевич, как вы оцениваете заявления российского бизнесмена Александра Эбралидзе о намерении стать президентом Грузии и есть ли у него реальное влияние в Грузии?
– Это из области фантастики. У нас любят все примитизировать. Раньше бытовало мнение, что кого выберут в Вашингтоне, тот и станет президентом Грузии. В последнее время стали говорить, что Москва посадит президента. Но это ведь нереально. Ну, приедет Эбралидзе, а население страны встает и куда-то уходит? Это просто несерьезно.
– В российских и грузинских СМИ много писалось о речи Путина, произнесенной им на дне рождения Евгения Примакова о возможности восстановления территориальной целостности Грузии. Как вы оцениваете это заявление?
– Не говорил он этого. Я несколько раз заявлял об этом нашим СМИ, но журналисты предпочли выслушать тех, кто на этом банкете не присутствовал. А я там был. О восстановлении территориальной целостности Грузии Путин и слова не произнес. Он говорил о том, как эта трагедия произошла. И очень осторожно намекнул, что есть люди, которые могут найти решение проблемы, имея в виду Примакова. Больше ничего там не было. В конце концов это был банкет.
– Вы много лет представляли интересы Грузии в России в качестве посла, хорошо знакомы с представителями российской политической элиты. Общаетесь ли вы с ними сейчас? Каково их отношение к происходящим в Грузии процессам?
– Я общаюсь с ними. Недавно ездил в Москву на 2 дня. За такое время многого не успеешь. Но со своими друзьями и коллегами я встречался. Нельзя сказать, что я почувствовал там что-то кардинально новое, но все-таки небольшое желание начать диалог есть в определенных кругах. Не все в восторге от того, что произошло. Особенно в свете обострения ситуации на Северном Кавказе. Люди разумные понимают, что шаг, который предприняла Россия, был большой ошибкой. Имеется ввиду признание независимости Абхазии и т.н. Южной Осетии. Хотя они говорят, что другого варианта у них не было, что для меня не убедительно.
Возможно, я ошибаюсь, но желание совместно начать искать выход из положения просматривается. Но это на уровне интеллектуалов: экспертов, специалистов. Среди них есть люди, которые готовы поразмыслить вместе со своими грузинскими коллегами над поиском путей. Если правильно подобрать состав и тему для беседы, я думаю, такие встречи можно было бы провести. По крайней мере, глупее от этого не станем.
– Какой, по-вашему, должна быть политика Тбилиси по отношению к Абхазии и Южной Осетии?
– Знаете, документ, который был недавно опубликован (“Государственная стратегия в отношении оккупированных территорий: Взаимодействие через сотрудничество”) в целом отражает правильное видение проблемы. Не хочу задеть чье-то самолюбие, но то, что мы с этим опоздали – это факт. Раньше надо было предложить что-то, лет 5-10 назад – интересное, притягательное. Но в любом случае, лучше поздно, чем никогда. Я думаю, что этот документ все-таки будет иметь коэффициент полезного действия. На Западе обратили на него внимание. В Абхазии он тоже не остался незамеченным. Правда, реакция там была отрицательной, но все-таки они заметили, что кто-то старается думать о будущем. В любом случае, наличие стратегии лучше ее отсутствия.
– Какие внутри- и внешнеполитические риски может принести Грузии 2010 год?
– У нас есть риски, которые объективно существуют и висят над нами как Дамоклов меч. Это в первую очередь ситуация в конфликтных регионах. Когда столько оружия на небольшой территории (я имею в виду Цхинвальский регион), когда существуют такие плохие отношения между Россией и Грузией, то всегда есть возможность взорвать ситуацию. На сегодняшний день вероятность этого небольшая, но все равно опасность существует. Так что на данный момент это постоянный момент рычаг возможного обострения ситуации.
Второй момент – это выборы. Если мы проведем выборы правильно, то это будет хорошо для государства. Если же они пройдут плохо, или как предыдущие, то это может вызвать напряжение в обществе.
Кроме того, есть вызовы региональные. Например, обстановка на Северном Кавказе. Если по ту сторону хребта ситуация будет накаляться, насилие расти, а терроризм усиливаться, то ничего нельзя исключать. Мы объективно не заинтересованы в дестабилизации ситуации на Северном Кавказе. Но некоторые риски мы выдумываем сами. Иногда, когда в течении месяца все спокойно, я задаю себе вопрос: “Что сейчас произойдет? Что мы выдумаем?”. И потом мы выпускаем фильм, который вызывает панику среди населения, взрываем то, что нельзя взрывать. У нас появилась очень плохая и рискованная черта характера -придумывать себе проблемы, как будто их объективно не хватает.
Анна Харазова, специально для newcaucasus.com
