В прошлом году экономика Азербайджана, считавшейся самой богатой и стабильной в регионе, столкнулась с тяжелыми испытаниями — более чем двукратным падением курса национальной валюты, безработицей, банковским кризисом. По прогнозам, в этом году ситуация еще более ухудшится. О том, каким будет этот год для Азербайджана, рассказывает в эксклюзивном интервью newcaucasus.com экономист, член правления движения РеАл Натик Джафарли.
– Что случится с национальной экономикой в ближайшие месяцы? Ранее ваши прогнозы, к несчастью, сбывались…
– У Азербайджана нет экономики в классическом понимании. Раньше нефтяная труба составляла 95% экспорта и напрямую наполняла бюджет страны на 66%, а через зависимые отрасли на все 80%. Стоимость нефти упала втрое и это единственная причина того, что стало происходить, а не экономические законы, которые вдруг заработали.
Что касается непосредственно прогноза, то стоимость нефти будет составлять по оптимистичным прогнозам 40-45 долларов за баррель. В ближайшее время цена опустится до 25 долларов на фоне ожидаемых событий, а именно – реализации первых иранских контрактов 10 января, возврата США на нефтяной рынок. Произойдут настоящие катаклизмы. Главное негативное последствие — серьезное увеличение безработицы. Как известно, расходы бюджета на этот год даже в манатном эквиваленте сократились на 4 миллиарда по сравнению с 2015 годом, то есть, примерно на четверть. А при нашей экономике это эквивалентно 150-160 тысячам рабочих мест в бюджетной сфере. Это будет иметь спиральный эффект на экономику. Как мы видим, падает торговля, далее банковский сектор, и тенденция переходит уже и на другие сектора. В итоге только за первое полугодие количество безработных достигнет 250 тысяч.
Кроме того, если стоимость нефти опустится до 25 долларов, доллар уже будет стоить выше двух манатов.
Все это видимые проблемы. Но будут и глубинные. Я более чем уверен, что наступит системный кризис. Дело в том, что страна осталась без антикризисного менеджмента. Наше правительство привыкло работать в условиях дорогой нефти, а сейчас наступают кризисные времена и проблемы начнутся уже внутри самой системы.
– Разве уже не начались, если вспомнить последние аресты силовиков и чиновников?
– Это связано не с управлением, а с деньгами. Кризис будет заключаться в том, что власти не смогут управлять ситуацией. Даже в России и Казахстане есть антикризисная программа.
– Каковы внешние показатели того, что антикризисной программы действительно нет?
– Потому что ни одного заявления по этому поводу не было. Единственное официальное заявление было два дня назад, когда помощник президента Али Гасанов заявил о том, что «мы готовим концепцию антикризисных реформ». Концепция это не программа, это общая идея, от первой до второй должны пройти годы. То есть, во-первых они признаются, что у них ее нет, во-вторых, они сами до конца не признаются, что существует кризис.
– Власти рассичитывали, что к концу 2015 года цены на нефть выровняются, а они не выровнялись?
– Думаю да. Даже сам президент говорил о возможной цене на нефть в 50 долларов за баррель. Ее падение обнажило структурные проблемы системы. Менеджмент страны – это чуть переделанная советская версия, в Азербайджане 44 министерств и ведомств, что для маленькой страны очень много. Для сравнения, в соседней Грузии чуть больше 20 министерств и ведомств. Кроме того, по официальным данным, у нас 912 тысяч бюджетников, при том, что небюджетников 632 тысячи. Безработица коснется сначала первых, но затем перекинется и на другие сферы. Так, строительные компании, которые кормились за счет государственных заказов, начнут стремительно закрываться. Другие два сектора, которые пострадают в первую очередь — банковский и страховой. Далее торговля, в том числе розничная. Уже сейчас видно как закрываются магазины, даже там где на одно место претендовало несколько компаний, где риэлторы брали с компаний заранее деньги только за то, чтобы сообщить им первым, когда то или иное место освободится. А теперь город покидают даже известные бренды.
– Что вы подразумевали под антикризисными мерами, что может спасти ситуацию, если, конечно, можно?
– Естественно, можно. Проблема в том, что до 2013 года даже без больших политических реформ можно было только через экономические реформы, образно выражаясь, методом сингапурской модели, вывести страну на новый уровень. То есть, открыть экономику, полностью либерализовать ее, нормально провести хотя бы судебную реформу и хотя бы в экономической сфере. И это еще в 2013 году сработало бы, так как имелись большие денежные ресурсы. Еще один существенный момент — еще работали те мифы, которые власть создала за это время. Это мифы о стабильности, безопасности и сильном манате.
Сейчас же пришло время, когда только экономические реформы не спасут положение, и нужны кардинальные политические изменения.
Любые реформы в подобных странах начинались с судебной реформы, так было в Южной Корее, Чили, Сингапуре, Греции после «черных полковников», в Испании после Франко. Первым делом была судебная, потом непосредственно экономическая реформа. Без этих гарантий защиты вкладов, собственности и доходов, в страну невозможно привлечь инвестора, иностранного или местного. Но сейчас даже такие преобразования будут недостаточными.
Нужны изменения как судебной системы, так и системы управления, я даже думаю, что без повторных парламентских выборов тоже не обойтись. Выборы необходимы для того, чтобы сформировать нормальное переходное, коалиционное правительство. В противном случае в этом году ситуация ухудшится и закончится все хаосом, который никому не нужен.
– С тех пор как манат упал в феврале 2015 года, президент практически в каждом своем выступлении в кабинете министров говорил о необходимости диверсификации экономики, и даже о коррупции в налоговой и среди прочих проверяющих структур, о чем раньше не говорилось. Таким образом, может быть, во власти есть силы, которые понимают, что необходимо что-то менять, но у них недостаточно ресурсов?
– Дело в том, что даже у самой авторитарной власти есть своя идеология. Даже в России есть идеология патриотизма, неких общих славянских ценностей, «русского мира». У нашей же власти никогда не было идеологии. Наша власть от фундамента и до самых верхов держалась только за счет коррупционных схем. Лояльность таким образом обеспечивали только коррупция и бизнес-интересы. Сейчас если убрать эти два фактора, исчезнет и лояльность. Я думаю, что если убрать все каналы, которые кормят десятки тысяч людей, которые его поддерживают, они просто перестанут это делать. Нет истинной идеологической связи между президентом и чиновниками.
Таким образом, единственное что нужно – отказаться от старой команды. Если президент решится стать координатором реформ, они пройдут намного мягче. Если он станет координатором реформ, он подготовит страну для переходного периода.
– Может АСАН (служба по гособслуживанию граждан и бизнеса, созданная при администрации президента и отличающаяся отсутствием видимой коррупции) и была такой попыткой?
– АСАН не имеет отношения к реформам. Истоки этой идеи идут от кардинала Ришелье, у которого были параллельные структуры — гвардия, казначейство, архивы. АСАН – это параллельная структура, дублирующая некоторые функции государственных институтов.
Подобные примеры есть в странах Балтии и Грузии. АСАН отличается тем, что, например, получая удостоверение личности, вместо хамоватого полицейского, я плачу те же 10 манат симпатичной улыбчивой девушке, и эти деньги идут в бюджет.
Но это не имеет отношение к реформам. Наши основные проблемы – налоговая, таможня, полиция, выборы, прокуратура, суды. Их функции не были переданы АСАНу и этого не может произойти, так как это будет уже официально параллельная структура.
– В прошлом году некоторая часть как-бы оппозиционной прессы «сливала информацию» из «своих источников» о том что президент Алиев готовится передать часть функций налоговой и таможни АСАНу и вообще намерен омолодить состав правительства. Что это было?
– Это был вброс информации о том, что все будет хорошо и начнутся реформы.
– Это было обещание реформ или прощупывание почвы?
– Скорее прощупывание почвы. Обещания бывают, когда политики зависят от наших голосов. А тут они прощупывали почву, а это можно сделать с помощью оппозиционных СМИ, потому что государственные СМИ воздействия на народ не имеют.
– Получается власть вбрасывала идеи в ту самую почву, которую сама же выжгла под корень?
– Да, именно так — это во-первых. А во-вторых, они должны были не центры «АСАН хидмет» создавать, а формировать правительство по принципу АСАН.
– Вместо этого проводятся косметические меры вроде запрета проверок бизнеса. Они работают?
– Они не могут работать. Во-первых, запрет проверок бизнеса должен был производиться не в виде указа президента, а в виде закона, как это было в Грузии. Потому мало того, что все основные проверки бизнеса сохранились, даже те дополнительные, вроде санэпидемстанции, продолжаются. Во-вторых, с существующими зарплатами проверяющих не более 200 манат, и коррупционной основой лояльности их невозможно было победить. Другие недавние изменения, вроде разрешения беспошлинного ввоза в страну товаров стоимостью до 10 000 манат, тоже не работают и к тому же не имеют отношения к бизнесу, так как речь идет о частных покупках, а не о торговле. И, как ни парадоксально, даже если этот указ начнет работать, это негативно отразится на экономике. Люди начнут покупать мебель, бытовую технику и т.д., и тем самым вывозить из страны последние доллары. Одновременно это ударит по рынку внутри страны. И это еще одно доказательство, что предпринимая некие шаги, власть не думает о последствиях и не имеет антикризисного плана, пошагового, концептуального подхода.
– Какие еще рынки могут пострадать в наступившем году?
– Очень не хочется видеть к концу наступившего года всего того, чего я ожидаю. Но реальность такова. Рынок жилья уже сильно упал, и уже осенью цены скорее всего дойдут до уровня конца 90-х начала 2000-х годов. То есть за 20-25 тысяч долларов можно будет купить двухкомнатную квартиру в спальном районе. Автомобильный рынок сейчас также находится в упадке. Торговля предметами роскоши, ювелирных изделий также упадет. Одновременно вернется все то, что мы проходили в лихих 90-х — черный рынок, домашняя продажа, не выгодно станет держать большие магазины. Возрастет криминал — кражи, грабежи.
– В ваших лекциях и в интернет-пространстве вы говорили о том, что государство уничтожило институты, которые в кризисный момент могли бы помочь стране. Что они могли бы сделать?
– Если бы остался жив гражданский сектор, всё было бы иначе. У нас были прекрасные специалисты, они в этом случае уже приготовили и предоставили бы государству антикризисную программу. Если бы осталось гражданское общество, это существенно сократило и безработицу, так как около 30 000 населения было занято в этом сегменте. Сейчас все они остались без работы. Кроме того, сегмент гражданского общества приносил стране реальные деньги, валюту. Если бы имелось и нормальное академическое сообщество как в той же России, то все было бы иначе. Там есть Высшая школа экономики, которая критикует действия правительства и предлагает свои альтернативные варианты действий.
То есть, у нас отсутствуют как гражданские так и государственные академические институты, которые могли бы помочь выйти из этого положения. Наряду со свободными СМИ, эти институты были уничтожены, чтобы легче было править, а сегодня когда они нужны, их уже нет.
Это все можно было бы восстановить, изменив политику и риторику. Но сегодня в Баку в большом дефиците не доллары, а время…
Расул Абдуллаев, специально для newcaucasus.com
