Ирина Гордиенко: Обострение российско-турецких отношений – угроза безопасности странам Южного Кавказа

2809

В столице Азербайджана Баку состоялись Гражданские слушания на тему – «Воздействие российско-турецкого противостояния на страны Южного Кавказа». От России выступила журналист «Новой газеты» Ирина Гордиенко, от Грузии – журналист радио «Свобода» Звиад Мчедлишвили.

Предлагаем выступление Ирины Гордиенко полностью:

Сбитый Турцией российский бомбардировщик 24 ноября 2015 года  обозначил конец прежней модели российско-турецких отношений, выстраиваемой с начала 2000-х годов.

Модель была основана на прагматическом политическом доверии и взаимной экономической заинтересованности.

Экономические связи успешно развивались, достаточно сравнить цифры, если в 1997 году торговый оборот между странами составлял около 4 млрд. долларов, то в 2007 – около 28 миллиардов долларов и в 2014 – 31 миллиард долларов. Основную часть составлял импорт энергоносителей из России. Взаимная отмена виз многократно увеличила потом туристов на турецкие курорты. Анкара потеряет, по разным оценкам, от 4 до 5 миллиардов долларов США от прекращения туристического потока из России. С 2009 года действовала так называемая упрощенная таможенная линия. Турция — второе государство по величине экспорта российского газа после Германии.

После инцидента с российским бомбардировщиком, российско-турецкие отношения ухудшились во всех сферах, несмотря на то, что ранее Москва заявляла о том, что путем санкций невозможно урегулировать ни один конфликт.

На торгово-экономическом уровне были введены экономические санкции по отношению к турецким бизнесменам (сами бизнесмены бесцеремонно выдворялись с территории России, а предприятия, имеющие долевое участие турецкого капитала, закрывались), наложено эмбарго на импорт широкого списка продуктовых и промышленных товаров из Турции. Более того, отказ от использования своей территории как транзитной зоны для турецких товаров (километровые пробки фур на контрольно-пропускном пункте Ларс с товарами, предназначенными третьим странам, Белоруссии, например). То есть, кризис российско-турецких отношений, прежде всего, ударил по малому и среднему бизнесу обеих стран (торговля на юге России во многом зависела именно от товаров турецкого производства).

На военно-политическом уровне наблюдается агрессивная риторика, наращивание интенсивности военных операций в Сирии и фактический отказ учитывать интересы Турции в сирийско-иракских делах. Так, после инцидента с российским Су-24 Анкара начала ограничивать вход российских военных кораблей в Босфор. Министерство обороны РФ заявило о прекращении контактов с Турцией. Кроме того, Россия разместила в Сирии комплексы ПВО С-300 и С-400. А планы Турции по созданию беспилотной зоны не привели к успеху — ее создала Москва.

От официальных российских лиц в адрес турецких властей все чаще стали слышны обвинения в том, что Анкара поддерживает российских сепаратистов всех мастей (вплоть до боевиков ИГ), что противоречит интересам России.

На культурном уровне прекращен межвузовский обмен, стали закрываться образовательные российско-турецкие центры, библиотеки. Многие турецкие студенты были лишены виз и выдворены из России, несмотря на попытку вмешательства Совета по правам человека при Президенте РФ.

Но главная проблема состоит в том, что на дипломатическом уровне свернуты практически все формы сотрудничества и ведения диалога, «перекрыты» существовавшие каналы взаимодействия между странами.

Однако экспорт газа по-прежнему идет без перебоев и пока Россия не отказывается от продолжения строительства АЭС «Аккую» и «Турецкого потока». А также от ряда других высокобюджетных проектов крупного бизнеса в банковской, телекоммуникационной и других сферах.

Турция, опасаясь, что кризис может усугубиться и перейти на энергетическую сферу, всерьез задумывается над возможностью постепенной диверсификации импорта газа. Так, после ухудшения отношений политическое руководство Турции всего за один месяц посетило несколько государств — экспортеров газа, а именно Катар, Азербайджан, Туркменистан и территорию Иракского Курдистана.

Некоторые эксперты полагают, что Москва проводит политику «сжигания мостов», но и Анкара не дает сигналов о попытке урегулирования конфликта. Это во многом говорит о том, что конфликт изначально носит «личный» характер.

Надо отметить, что Владимир Путин и Реджеб Тайип Эрдоган –  фигуры во многом схожие в политическом плане – амбиции, бескомпромиссность и претензии на международное/региональное лидерство четко прослеживается в их манере поведения. И риторика «удара в спину» – тому подтверждение. Владимир Путин лично обижен на президента Турции. А значит всякая логика и прагматизм в дальнейшем развитии ситуации отпадает.

Поэтому очевидно, что контакты на высшем уровне между главами государств если и возобновятся, то не в ближайшем будущем.

Тем не менее, остается возможность осуществлять контакты не на уровне официальных дипломатических миссий и государственных ведомств, а путем привлечения экспертного сообщества двух стран, аналитических центров России и Турции, то есть «неофициальной дипломатии».

Москва, в отличие от Анкары, имеет все возможности для того, чтобы задействовать эти механизмы максимально эффективно. Как известно, востоковедческая школа России в целом является одной из сильнейших, а тюркологическое направление — в особенности. В этой связи российская сторона обладает преимущественным положением и может сыграть решающую роль в публичной дипломатии и укреплении связей на уровне гражданского общества. Однако сегодня мы наблюдаем, что действия Москвы фактически не оставляют возможности гражданским обществам обеих стран выстраивать контакты между народами. Прекращение сотрудничества в области образования и науки, закрытие турецких центров создадут дополнительные трудности в будущем.

Учитывая все вышесказанное, положение государств Южного Кавказа, которые в различной степени зависят как от России, так и от Турции, представляется крайне сложным.

Обострение российско-турецких отношений выходит далеко за рамки локального столкновения сторон и создает угрозу безопасности государствам Южного Кавказа.

В этих условиях Азербайджан, Армения и Грузия должны стараться максимально дистанцироваться от конфликта и соблюдать подчеркнутый нейтралитет, несмотря на соблазн воспользоваться кажущейся выгодой. Слишком не предсказуемо развитие кризиса и значительно количество  неизвестных.

В дальнейшем многое будет зависеть от способности властей и силовых структур эффективно контролировать ситуацию, не провоцируя при этом дальнейший раскол в обществе и не поддаваясь соблазну начать «маленькую победоносную войну».