Вахтанг Чарая: Россия – оккупант и важнейший экономический партнер Грузии

2956
Фото commersant.ge

Железнодорожное сообщение Баку-Тбилиси-Карс и возможное участие России в этом проекте, почему не реализуется соглашение о мониторинге товаров на грузино-российской границе, проблемы и возможности порта Анаклия, перспективы открытия железной дороги через территорию Абхазии и программа правительства Грузии «Шаг к лучшему будущему» – об этом и многом другом рассказывает в эксклюзивном интервью newcaucasus.com директор Центра анализа и прогнозирования Тбилисского государственного университета профессор ТГУ Вахтанг Чарая.

– Главы железнодорожных компаний России, Турции и Азербайджана подписали меморандум о сотрудничестве, позднее глава РЖД заявил о том, что проект Баку-Тбилиси- Карс будет ориентирован на обслуживание Транссибирской магистрали. Чего можно ожидать от участия России в проекте БТК?

– Несмотря на то, что Россия является оккупантом, для Грузии она – один из важнейших экономических партнеров. Во внешней торговле большая доля экспорта приходится на Россию, нужно учитывать в том числе доходы от туризма, инвестиции. Кроме того, большая доля денежных переводов приходится на Россию.

Несмотря на политическое противостояние с Россией, у нас с этой страной тесные экономические связи. Если сотрудничество будет развиваться и в направлении железнодорожных перевозок, с экономической точки зрения в этом однозначно я не вижу проблемы, тем более, если проект будет финансово прибыльным для Грузии.

К сожалению, когда еще планировался проект Баку-Тбилиси-Карс, не было правильно определено — наряду с позитивными факторами, какой негативный эффект он может иметь.

На этом этапе мы думаем о привлечении грузов в порт Поти, так как он не очень сильно загружен, это же касается и порта Батуми. В то же время мы строим порт Анаклия и хотим, чтобы этот проект стал масштабным. Получается, что мы отбираем грузы у своих же портов и переадресуем их в Турцию.

Если все было бы правильно продумано в свое время, возможно, проект Баку-Тбилиси-Карс не был бы задействован. Но сейчас реализация этого проекта фактически завершена. Если БТК сможет привлечь достаточные объемы грузов, то станет прибыльным для Грузии.

Грузия привлекательна с точки зрения транзита. Однако, не исключено, что БТК у портов Батуми, Поти, и в будущей перспективе у Анаклиа будет отбирать грузы. В этом случае участие России не является решающим фактором, главное – сосуществование железной дороги Баку-Тбилиси-Карс с грузинскими портами. Насколько это оправдано? Этот вопрос более интересен для меня, нежели возможное подключение России к проекту БТК.

– Периодически поднимается вопрос о задействовании железной дороги через Абхазию. По вашему мнению, может ли участие РЖД в проекте БТК деактуализировать этот вопрос?

– Начнем с того, что абхазская железная дорога не рентабельна. В советское время ее практически не использовали для грузовых перевозок. У нее была своя ниша в пассажироперевозках.

Я участвовал в изучении этого вопроса совместно с британскими и абхазскими экспертами и все пришли к выводу, что это не прибыльный проект. Если мы придем с абхазской стороной к соглашению в этом вопросе в какой-либо форме, то дадим зеленый свет абхазской железной дороге, чтобы она была задействована. Но ее совершенно не нужно привязывать к проекту БТК.

На участке Зугдиди-Гали нет железнодорожной полосы – это несколько десятков километров. И если мы восстановим этот участок, то у Абхазии напрямую будет выход через Грузию, например, в Азербайджан и Армению. А для этого БТК не нужен.

3-4 года назад при поддержке британской стороны мы проводили исследования, в которые были включены и абхазские эксперты. Мы рассчитали, какие грузы может принять эта дорога, каков ее потенциал. Выяснилось, что доходы, которые могли быть получены при ее задействовании, не достаточны для того, чтобы окупить расходы на восстановление.

В целом проект был оценен как финансово нерентабельный. Это заключение мы сделали совместно с абхазскими партнерами. Это что касается финансовой стороны, но в политическом плане даже для отдельных стран этот проект вполне может быть интересным.

– Со швейцарской компанией SGS (Société Générale de Surveillance, SA) оформлено соглашение о механизмах таможенного администрирования и мониторинга товаров на грузино-российской границе. Почему оно до сих пор не задействовано?

– Разговор об этом, можно сказать, затух. По идее, проект должен был задействован уже долгое время. Соглашению уже около 10 лет и, естественно, для его реализации столько времени не нужно. То есть, можно было его задействовать при адекватном желании всех сторон. Грузия декларирует позицию, что ей нужно, чтобы это механизм бы задействован согласно соглашению. Россия воздерживается и самыми разными способами старается растянуть эти процессы. Насколько я знаю, Грузия и Россия платят швейцарской компании определенную компенсацию из-за того, что контракт был оформлен и до сих пор не реализован.

– Насколько выгодна для грузинской стороны такая модель мониторинга?

– С финансовой точки зрения никакой особой пользы мы от этого не получим, к примеру, для того, чтобы вернуть территории. Это просто механизм мониторинга, чтобы мы могли проследить, какие грузы пройдут по транзитным коридорам, будем знать, сколько контейнеров прошли через границу, получим определенные статистические данные. Это не даст Грузии какого-либо преимущества.

Проект предполагает мониторинг товаров, перевозимых автотранспортом, но у нас не будет информации о морских и железнодорожных перевозках. Может быть, политики видят преимущества этого проекта, но с экономической точки зрения заинтересованности тут нет.

– Что вы думаете относительно проекта строительства порта и города Анаклия?

– У каждого инвестиционного проекта должны быть равные возможности. Правительство продекларировало свою поддержку проекту Анаклия, в строительство порта вложены инвестиции в размере 300 млн. лари, планируется провестиа железную и автомобильную дороги. Для передачи консорциуму Анаклия выкуплены земельные участки у частных лиц на сумму в 70 млн. лари.

Выделен кредит от Партнерского фонда в размере 100 млн. лари. Все было сделано для реализации проекта Анаклия. А затем было заявлено, что порт Поти тоже намерен обустроить глубоководный порт.

Я сторонник того, чтобы все имели одинаковые права. Но проект строительства порта Анаклия рассматривается важнейшим для государства и оно максимально поддерживает его. Однако, это не должно означать того, что только порт Анаклия имеет эксклюзивное право осуществлять подобные проекты.

– Не означают ли заявления о намерении строить глубоководный порт в Поти того, что реализация проекта Анаклия может затянуться?

– Грузия подписала соглашение о свободной торговле с Китаем и ЕС одновременно. Одним из важнейших инструментов своевременного задействования соглашения является как раз строительство порта Анаклия. Без которого Грузия может не выполнить взятых на себя обязательств по соглашению о свободной торговле.

Если мы хотим развивать производство, вывезить продукцию в Китай и страны ЕС – нам нужен крупный порт. Намного крупнее, какими на сегодняшний день являются Батумский и Потийский порты. С этой точки зрения очень важно, чтобы порт был сооружен.

Однако, только лишь потому, что задействован режим свободной торговли, грузы не придут сами по себе. Если мы осуществим успешные шаги, то проект Анаклия будет жизнеспособен. Но для этого необходимо очень большая работа, в том числе, как со стороны государства, так и со стороны консорциума Анаклия. А взаимные обвинения не способствуют успешности проекта.

Проект важен как с политической, экономической точки зрения, так и с точки зрения безопасности. То что порт Анаклия расположен вблизи Абхазии – это и риски, и возможности.

Я не исключаю, что в проекте порта Анаклия пересекаются интересы России, ЕС, США. Однако Грузия должна действовать исходя из своих собственных интересов, для нас не должно быть решающим фактором привлекателен ли этот проект для других. Если проект является для Грузии гарантом стабильности – экономической, политической, в сфере безопасности, то он должен быть осуществлен. Этот проект нужен Грузии, я подчеркиваю – только при правильном использовании его потенциала.

– Как влияет экономическая активность вблизи оккупированной территории на процессы сближения между Тбилиси и Сухуми?

– Я не думаю, что от этих проектов мы получим реинтеграцию Абхазии в Грузию, но как инструмент возобновления сотрудничества и доверия они могут положительно повлиять на процесс. Но мы должны также помнить, что конфликт не столько между Грузией и Абхазией, сколько между Россией и Грузией. Так что без России процессы сложно будет урегулировать.

– Потребление электроэнергии в Абхазии постоянно растет, однако, основному поставщику электроэнергии в Абхазию – Ингури ГЭС необходима реабилитация. Что ждет ГЭС и кому она принадлежит сегодня?

– Я не могу ответить, кому принадлежит ГЭС, эта информация не открыта. На каком-то уровне мы знаем, что плотина принадлежит Грузии. Но на уровне слухов распространяется информация, что ГЭС купила Россия. Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть эту информацию. Соответствующие органы министерства экономики и устойчивого развития Грузии курируют работу Ингури ГЭС. Наша сторона осуществляет обновление инфраструктуры. Но каковы соглашения между сторонами, я не знаю.

– Считается, что в Абхазии активно работает майнинг, производство биткойнов, в том числе, и за счет производимой на Ингури ГЭС электроэнергии…

– Один период в Абхазии активно производили биткойны, но на этом этапе эта деятельность пошла на резкий спад. Существующая там инфраструктура устарела, очень часто происходят сбои системы.

Насколько я знаю, несколько производителей биткойнов обанкротились. То есть, они остановили производство и аннулировали компании, так как не смогли вернуть миллионные инвестиции из-за того, что электроснабжение постоянно прерывалось. Мы не контролируем это направление, у нас нет никакой информации. В случае, если бы в Абхазии работал какой-либо международный производитель биткойнов, мы могли выдвинуть свои требования, но в отношении частных лиц не можем.

– В рамках мирной инициативы правительства Грузии «Шаг к лучшему будущему» с лета этого года начинается реализация программы «Производи для лучшего будущего». Насколько эффективным может стать этот проект?

– Согласно проекту, абхазы и грузины смогут открыть совместное производство, получать пользу и не платить налоги. Также они смогут получить финансирование. С этой точки зрения мы сможем сблизить грузин и абхазов, но для возвращения Абхазии только этого недостаточно.

Но проблема в том, что запуск этой программы не гарантирует активного сотрудничества с абхазской стороны, так как это может не понравиться многим в самой Абхазии, а также и российской стороне. Потому программе будут чиниться препятствия. Но, я надеюсь, что проект удастся.

Лика Жоржолиани, специально для newcaucasus.com