Чиновники от искусства и искусство от чиновников

Интересно, почему наши люди искусства при первой же возможности предпочитают превращаться в чиновников? Не упускают возможности стать чиновниками. Возможно, их нельзя за это упрекать. Они подходят к делу очень практично. Понимают, что наш народ относится к творчеству и творческим людям без особого пиетета, и знают, что, если в кармане у них не будет депутатского мандата, в руках – печати, а на груди – ордена или медали, то никто не будет их уважать.

Государство должно сказать, что, мол, такой-то является писателем, художником или композитором. И после этого народ подтвердит – истину глаголете, действительно, такой-то – творческий человек. А то людям больше делать что ли нечего? Они важными делами заняты. Им недосуг самим читать, изучать, обсуждать и самим для себя определять творческих людей. Это ж такая морока. Пустая трата времени. И никакой выгоды. Лучше всего, пусть государство само решит, кто есть творческие люди и с помощью печати, мандата и ордена подтвердит, что человек этот безопасен, а уж после можно будет его уважать. Такой подход на руку обеим сторонам. Государство находит тех, кто будет его хвалить. А народ избавляется от необходимости выбирать себе деятелей культуры.

В древности как было? Если падишаху нравилось стихотворение, он награждал поэта и велел делать то же самое всем, кто любит его, своего правителя. И все придворные демонстрировали щедрость, в свою очередь одаривая поэта. Если же стихотворение падишаху не понравилось, то он звал палача и приказывал отрубить этому дураку голову, чтобы поумнел, или бросить его в колодец, пусть скулит там, как собака.

В самом деле, нашему народу еще далеко до понимания того, что такое искусство и осознания его ценности и необходимости. Прежде всего, должно быть издано пятьсот произведений, посвященных миру искусства и жизням писателей, художников, композиторов. Может, после этого они хоть немного поймут, что к чему. Значит, пока что, в этой стране трудно добиться уважения посредством только лишь творчества. И потому наши люди искусства предпочитают более практичные методы. Становятся чиновниками. А может быть, они изначально мечтали о чиновничестве, а искусство было просто путем, ведущим к креслу, печати, мандату.

Извините, мы затронули такую тему, что приходится часто употреблять слова «может быть». Но не будем останавливаться. Продолжим. Разумеется, превращение творческого человека в чиновника – очень любопытный процесс. Став чиновниками, они не удовлетворяются печатью, креслом и орденами-медалями. Они ищут также и слушателей, зрителей, читателей, в общем – аудиторию. Жаждут внимания. Хотят, чтобы на них смотрели, чтобы их слушали, читали их. Если искусство было путем к чиновничеству, то теперь чиновничество должно стать способом пробудить интерес публики к их творчеству.

Таким образом, возникает занятная ситуации, начинается шоу. Они не могут выражать свое отношение к тому, что происходит в стране, и показывать это в своих произведениях. Потому что это не соответствует занимаемой ими должности, да и вообще их положению. Если вдруг, потеряв чувство реальности, они сболтнут что-то лишнее, то у них тут же отберут из рук печать, вытащат из под них кресло, снимут с груди ордены и медали, дадут пинок и скажут: иди теперь, и занимайся искусством, сколько хочешь. И они в мгновение ока потеряют все уважение. Народ наш очень чувствителен к таким процессам. Люди мастерски улавливает каждое послание, исходящее сверху. Стоят наготове, обнажив кинжалы. Ищут, кому бы отрубить голову. И при этом ведут себя так, будто нуждаются в интеллигенте, говорящим правду. Очень сложная ситуация. Крайне трудно в ней разобраться. Как сказала одна знаменитая женщина, «каждая минута опасна». Требуется высокий уровень профессионализма, умение, проворство и большой жизненный опыт, чтобы одновременно добиться известности как творческий человек и завоевать уважение как чиновник. Простейшая ошибка может обернуться катастрофой. Что же делать? Где выход? Как поступить, чтобы и волки были сыты, и овцы целы? Как сделать так, чтоб написанное тобой и народу было по душе, трогало его, и вышестоящим понравилось? Очень интересный вопрос. Как правило, люди искусства, ставшие чиновниками, беря сами у себя интервью, в конце благодарят журналиста за интересные вопросы и используют такого рода фразы: «Большое спасибо за интересные вопросы». А потом отправляют это взятое у себя самих интервью в подвластные им газеты, журналы и на сайты. Видите, как сложно и творческую известность завоевать, и чиновничье уважение?

В таком сложном положении люди искусства, сделавшиеся чиновниками, в своем творчестве, выступлениях и интервью вынуждены обращаться к историческим событиям (и чем более давнее это событие, тем лучше – ведь, если он близкое, то мнение свое надо всерьез обосновывать). Тебриз, Иреван, Карабах, тревога за йеменских туркмен, войны за долму и «Сары гялин», ведущие, коверкающие наш язык, любовь, Борхес, Данте и все такое прочее… Давайте приведем конкретные примеры. Например, один из таких чиновников от искусства написал огромную, как простыня, статью про ужасные, невыносимые условия в борчалинской школе и выразил в ней всю свою душевную боль. А нахальный, не имеющий жизненного опыта молодой писатель по глупости задал ему такой вопрос: «Очень легко писать о тяжелом положении школ в Борчалы. А почему вы не пишете о плохих условиях школ своего родного района?» Чиновник от искусства ответил на этот вопрос мудро, молчанием. На самом же деле ответ его был совершенно ясен: «детка, ты еще ребенок, придет время – сам все поймешь».

Другой пример. Один из чиновников от искусства написал идиотскую повесть. В ней говорилось о том, как старинную свирель продали в какой-то зарубежный музей, и там она от тоски по ночам сама себе играла мелодию «Сары гялин». Нахальный, не имеющий жизненного опыта глупец спросил у автора повести: «Если старинная свирель продана в зарубежный музей, чья же в этом вина?» И этот вопрос также остался без ответа.

Люди искусства, ставшие чиновниками, используют занимаемую позицию и административные ресурсы для того, чтобы пробудить внимание к своему творчеству, показать публике его актуальность и важность. Они заставляют своих подчиненных, а точнее – людей, которым дают хлеб, хвалить себя. Хотя «заставляют хвалить» звучит как-то нехорошо. Все равно те, кого он кормят, сами прекрасно знают, что и как надо делать. Пусть эта задача не кажется вам простой. Быть лакеем лакея очень трудно. Надо вести себя так, будто ты не являешься интеллектуальным лакеем, личным мирзой, шейхом Ахмедом при шейхе Насрулле. Будто ты уважаешь его творчество не из-за его должности. Будто ты не подлизываешься  к нему. Ты, на самом деле, питаешь глубокое уважение к его творчеству. Надо очень постараться, чтобы выдать это подхалимство и интеллектуальное лакейство за истинное уважение к творчеству. Надо использовать столько терминов, прибегать к стольким «измам».

Очиновничившиеся люди искусства не оказывают доверия кому попало. Те, кто хотят быть лакеем лакея, должны хорошо себя вести. И должны показать, что, если давать им хлеб, бросать им кость, то они будут вести себя еще лучше, и еще глубже усвоят все тонкости подхалимажа. Просто у них не хватает опыта, требуется специалист. Человек не может освоить все самостоятельно. Нужно, чтобы кто-то более опытный направил их, объяснил.

Есть и еще одна трудность в том, чтобы быть лакеем лакея. Из-за того, что желающих быть ими слишком много, в этой сфере царит безжалостная конкуренция. К тому же, у тех, кто не умеет стоять в очереди во многих других сферах, и в данном случае тоже не хватает терпения ее выстоять. Возникает толкотня. Конкуренция оборачивается кровавой битвой. Вдруг видишь, как какой-то юнец, невзирая на старших, лезет без очереди, расталкивает всех локтями, пролазит, протискивается вперед. Создает давку. Естественно, такая прыть вызывает справедливое недовольство у желающих быть лакеями лакея. Они возмущаются: «Эй, имей совесть, не видишь, люди тут столько времени стоят?». Да нет, кому говоришь, юнец пропускает это мимо ушей. Никого нельзя винить. Время идет. Хочешь жить – умей вертеться.

Вот, например, недавно я прочел интервью одного человека, еще даже не издавшего книгу и написавшего всего пару рассказов. Он начал очень хорошо. В интервью профессионально выразил свое уважение чуть ли не всем чиновникам от искусства, «крупнокалиберным» лакеям. И указал, что уважение это продиктовано не их печатями, креслами и должностями, а исключительно творчеством. Давайте согласимся, что весьма трудно проявить такое мастерство в одном интервью. Я прямо-таки поразился его профессионализму. Где он так глубоко освоил тонкости лизоблюдства? Такие кадры обязательно надо ценить. Если этот человек хотя бы десять процентов того профессионализма, с которым освоил подхалимаж, потратит на сочинение рассказов, то очень скоро мы станем свидетелями появления большого писателя, и литература наша существенно обогатится.

И, разумеется, внезапное возникновение настолько профессионального подхалима вызовет глубокую ненависть у старых волков, давно стоящих в очереди. Они не смогут переварить новоявленного «мастера». Как бы они не нашли способ его обезвредить. Я очень беспокоюсь за этого человека.

Подобно тому, как у многих живых существ в природе есть враги, так и у очиновничившихся людей искусства есть свой враг. Этот враг – чиновники, подавшиеся в искусство. Как искусство бывает способом сделаться чиновником, так и чиновничество является способом стать человеком искусства. Как человек искусства использует творчество для того, чтобы стать чиновником, так же и чиновник использует свою печать, кресло, должность, чтобы стать писателем, композитором, художником, поэтом.

В один прекрасный день чиновник начинает верить, что он талантлив и решает стать композитором, поэтом, художником, писателем. Его окружение встречает это решение бурными аплодисментами. А почему бы и нет? Если есть кость, всегда найдется тот, кто ее схватит. Причем, желающих схватить ее будет так много, что подброшенная в воздух кость даже не успеет упасть на землю. У всех есть дети. Надо их как-то накормить, одеть, вырастить, вывести в люди. Надо быть очень проворным. Чуть промедлил – пиши пропало. За подброшенной костью тянется столько голодных ртов, что порой люди не в силах совладать с собой. Вступают в кровавую схватку. Грызут глотки друг другу.

Сколь бы глубокую ненависть не испытывали люди искусства, ставшие чиновниками, к чиновникам, подавшимся в искусство, им приходится эту ненависть скрывать. Представьте себе, каково им. Ненавидишь кого-то, а притворяешься, что любишь. Выдавать ненависть за любовь требует огромных энергозатрат, терпения, профессионализма и жизненного опыта. Творчество чиновника, подавшегося в искусство, по понятным причинам, за короткий срок привлекает к себе большое внимание. И это вызывает ненависть людей искусства, ставших чиновниками. Но, как было сказано выше, они не должны показывать ни грамма этой своей ненависти.

Но это еще что… Есть кое-что и похуже. Во многих случаях, сколько бы внимания не привлекли к себе чиновники, подавшиеся в искусство, это их не удовлетворяет. Они требуют от людей искусства, ставших чиновниками, хвалить их творчество, писать о них и т.д. Потрудитесь представить себе, как тяжко людям искусства, ставшими чиновниками, ненавидя расхваливать творчество чиновников, подавшихся в искусство. Давайте, представляйте. Не могу же я делать все за вас. Потрудитесь вообразить некоторые вещи сами. Совесть – хорошая штука…

Не знаю, возможно, я все же слишком высокого мнения о людях искусства, ставших чиновниками. Может быть, они не испытывают никакой боли, хваля творчество чиновников, подавшихся в искусство. Может, им даже приятно делать это. Все может быть. Невозможно знать все точно. Ведь мы уже отметили выше, что это такая тема, в которой приходится часто использовать фразу «может быть».

Сеймур Байджан

Фото Ираклия Чихладзе