Турция на Южном Кавказе — победы и шансы

2577

Еще год назад невозможно было представить, что турецкий президент Эрдоган встретится с Ильхамом Алиевым в Нагорном Карабахе – в Шуше. Сегодня же именно здесь два президента подписали Декларацию о союзнических отношениях, которая несомненно повлияет не только на дальнейшие отношения между Турцией и Азербайджаном, но и на ситуацию на Южном Кавказе в целом.

Турция и Южный Кавказ

Азербайджан

«Tek millet, iki devlet (два государства – одна нация)», – так в свое время сказал предыдущий президент Азербайджана Гейдар Алиев о значении Турции и Азербайджана друг для друга. По мнению доктора исторических наук Игоря Панкратенко, Турция в 21-м веке сумела сформировать и предложить своим соседям и партнерам новую политическую реальность. Российский ученый называет эту реальность «экспортом безопасности». В застарелых конфликтах в Ливии, Ираке, Нагорном Карабахе, Сирии Турция являлась или уже стала важнейшим игроком.

С другой стороны, доктор исторических наук, кавказовед Алексей Малашенко не склонен переоценивать роль Турции в Азербайджане. По его мнению, для азербайджанцев обращение к туркам и идеям пантюркизма – это инструмент для того, чтобы добиться успехов в конфликте с Арменией. «Азербайджан и с Россией не собирается портить отношения. И вообще, азербайджанцы ориентируются не только на Турцию, но и на Европу. А Баку считают уникальным городом-космополитом», – отмечает Малашенко.

В тоже время, были и остаются предпосылки, которые могут повлиять на взаимоотношения президентов Турции и Азербайджана. Так, журналист и политолог Анар Гасанов отмечает, что среди должностных лиц в депутатском корпусе и государственных структурах Азербайджана до сих пор остаются последователи Фетуллаха Гюлена. Подобная кадровая политика, по мнению эксперта, не может не быть замечена Эрдоганом.

Грузия

Несмотря на некоторые конфессиональные разногласия и сложные исторические условия, Турция считается одним из важнейших партнеров Грузии. В 2019-м доковидном году Турция находилась на первом месте по торговле с Грузией, экспортируя в Тбилиси товаров почти на миллиард долларов США. В отношении Азербайджана и Грузии положительная экономика и политика удается потому, что, по мнению Игоря Панкратенко, Анкаре удается сохранить главное: впечатление равноправия и взаимовыгодности партнерства. Эрдоган и его политическое окружение ни разу не дали понять, что Баку и Тбилиси – младшие партнеры. Вероятно, именно этого такта во взаимоотношении с государствами Южного Кавказа не хватает Москве.

Впрочем, относительно Грузии Алексей Малашенко не столь оптимистичен: несмотря на то, что Армения проиграла во второй Карабахской войне, Грузии на Южном Кавказе, в дальнейшем, по мнению российского эксперта, будет сложнее, чем Армении. С Россией у Грузии отношения чрезвычайно сложные. И вряд ли в ближайшее время они изменятся к лучшему. Европе сейчас также явно не до Тбилиси. «Так что Грузии будет трудно, и вряд ли Турция окажет ей полноценную поддержку», – сомневается Малашенко.

Армения

Российский журналист, эксперт по Турции, главный редактор телеграм-канала «Повестка дня Турции» Яшар Ниязбаев в интервью обозревателю NewCaucasus сказал, что после решения карабахского вопроса Турция и турецкое общество готово идти на сближение с Арменией.

«У турок нет негативного отношения к армянам. На бытовом уровне могут быть какие-то воспоминания, но это связано с тем, что попросту турки не хотят считать себя народом-агрессором», – отметил журналист.

По мнению же Анара Гасанова, уровень турецко-армянских отношений зависит от качества азербайджано-армянских взаимоотношений. А разблокирование армяно-турецкой границы возможно, по его словам, лишь с реализацией планов по Зангезурскому коридору и расформирований незаконных вооруженных отрядов в Нагорном Карабахе.

Игорь Панкратенко считает, что, судя по настроениям части армянского политического класса, у них сохраняется иллюзия, что Запад поддержит Армению в реванше. Но если брать во внимание не «общественное мнение и прогрессивную общественность», а национальный и транснациональный капитал Запада, он крайне заинтересован в развитии экономических отношений с турками и азербайджанцами. А попытки надавить на турков, как показывает опыт, не приводит к желаемому результату.

«Возьмем в качестве примера 907-ую поправку (1). Сначала ее без особого шума заморозили, а потом и вовсе отменили. Так что, – считает эксперт, – если возникнет угроза прибыли западного капитала от блокирования сотрудничества с Анкарой и Баку, то они своим политикам и «прогрессивной международной общественности» такой «красный свет» зажгут, так по рукам надают, что мало не покажется».

«Что же касается армянского политического класса, то не сразу, но экономические факторы все-таки перевесят. Армении придется идти навстречу Анкаре и Баку, потому что иного пути выжить у Еревана попросту нет», – считает Панкратенко.

Алексей Малашенко при этом отмечает, что есть Армения, а есть армяне, гигантская влиятельная диаспора, Россия, которая Армению никогда не оставит. Но также и Эрдоган, который считает, что пришло время сближения с Арменией. «Во-первых, это будет красиво, – говорит эксперт. – Ведь наряду с тюркизмом будет и демократия и открытие границ с Арменией. А во-вторых, от открытия границ, в конечном счете, выиграют и армяне и турки», – подчеркивает Малашенко.

Центры силы

Кавказ: Турция и Иран

Взаимоотношениям Турции и Ирана, в особенности на Южном Кавказе, уже не одна сотня лет, и начались они тогда, когда система международных отношений имела зачаточный вид, а крупнейшие геополитические центры силы: Россия, Китай, США и Запад – или имели самое отдаленное представление о Кавказе, или только, как, к примеру, Россия, подбирались к нему. До введения санкций Дональда Трампа против Ирана, Турцию и Иран связывали серьезные экономические связи. Экспорт нефтепродуктов из Ирана в Турцию превышал 10 миллиардов долларов по нефтепроводу, связавшего в 2001 году Тебриз с Анкарой. Однако Турции после введения санкций пришлось сократить экономические взаимоотношения с Ираном. Торговый баланс упал до минимума 80-90-х годов 20-го века.

На Южном Кавказе сегодня турецко-иранские отношения осложняются тем, насколько неожиданно и успешно была проведена военная кампания в Нагорном Карабахе, когда Иран оказался полностью выключен из игры.

Но Иран, являющий собой пример того, куда может привести «самодостаточность», до тех пор, пока не будут отменены санкции, является токсичным государством в плане любых взаимоотношений. Не только для государств Южного Кавказа, но и для Турции, не рискнувшей закупать нефть у Тегерана после введения санкций американцами. «Впрочем, и у России, и у Китая с Тегераном, – говорит Игорь Панкратенко, – отношения с Тегераном сведены к минимуму». У китайцев с Ираном соглашение о стратегическом партнерстве подписывал Ван И, четвертый человек в китайской внешней политике. У иранцев – министр иностранных дел Зариф. А между тем, по мнению российского эксперта, это соглашение весьма «мутное». «Потому что соглашения о стратегическом партнерстве – это прерогатива первых лиц, а не министров иностранных дел», – напоминает Панкратенко.

«Так что токсичный Иран ничего не может предложить Южному Кавказу в качестве альтернативы турецким и китайским проектам», – настаивает эксперт.

Алексей Малашенко также говорит о том, что иранский фактор – это проблема политики Турции в Сирии. «Очевидно, что туркам Иран в Сирии с их КСИР совершенно не нужен», – считает эксперт. Ну а что касается Южного Кавказа, Ирану очень не хочется его «бросать», но Иран застрял в Йемене, в Персидском заливе, в Сирии. И везде требуются большие деньги, которых у Ирана сейчас попросту нет.

Кавказ: Турция и Китай

После того, как предыдущий президент США Дональд Трамп объявил Китай главным американским геополитическим соперником, в мире де-факто зафиксирована новая геополитическая реальность. Главным бенефициаром нового мирового порядка стал Китай, и на этот же путь, по мнению Игоря Панкратенко, встала и Турция. Пекин и Анкара декларируют своим партнерам, что им без разницы у кого какая идеология и их не интересует внутренняя политика. «Мы вам гарантируем равноправие и взаимное процветание в совместных проектах. Этого оказалось достаточно для победного марша в мире Китая, и на этот путь сейчас встала Анкара», – считает эксперт.

Алексей Малашенко при этом считает, что Китай очень осторожен, но продолжает искать сильных союзников. Это и Пакистан, и Иран. «И если Россия для Турции, – предполагает Малашенко, – это инструмент для торга с американцами, то между Китаем и Турцией есть реальный взаимный интерес».

Кавказ: Турция и Россия

Русско-турецкие взаимоотношения, в результате которых неоднократно перекраивалась карта Южного Кавказа, уходят историей в 17-18 вв., время роста могущества Российской и увядания Османской империй. Однако 21-й век кардинально переиначил место и значение Турции и России на Кавказе. Вялотекущий 30-летний нагорно-карабахский конфликт, который оказался не по зубам «великанам» международной политики, был разрешен при непосредственном политическом участии Анкары и зафиксировал, по мнению Игоря Панкратенко, новую геоэкономическую реальность на Южном Кавказе. И кричать, хорошая она или плохая, совершенно не конструктивное, по мнению эксперта, занятие.

Панкратенко считает, что Анкара и Баку гениально переиграли Кремль в Нагорном Карабахе, предложив Кремлю возможность ввести в Нагорный Карабах войска, и при милитаристском российском мышлении Кремль оказался удовлетворен своей ролью. Однако, по мнению эксперта, российского внешнеполитического потенциала на Южном Кавказе явно недостаточно. Военная база и финансовая помощь Армении – это все, что имеет Москва. В то время, как у Турции в Грузии и Азербайджане все ровно наоборот. «И совокупный ВВП Грузии, Азербайджана, а если к ним еще прибавить Турцию явно перевешивает скупую армяно-российскую папочку толщиной в несколько проектов», – отметил Панкратенко.

Яшар Ниязбаев отмечает, что даже если Турция и не получила возможность передвигаться по Карабаху, то Анкара совместно с Россией отслеживает процессы мирного урегулирования в Карабахе. И для имиджа Турции этого достаточно. Конечно, как считает, журналист, Турция выступила сильным раздражителем в глазах России, но в то же время обе стороны пришли к выводу, что умеют договариваться в рамках сложных международных вопросов.

Анар Гасанов склонен видеть во взаимоотношениях между Москвой и Анкарой после второй карабахской войны развитие добрососедских отношений. Где Турция и Россия, не отказываясь от собственных интересов на Ближнем Востоке и Кавказе, взаимодействуют по целому ряду как политических (создание мониторингового центра в Нагорном Карабахе, стремление России быть представленной на платформах тюркского мира), так и экономических проектах. К примеру, строительство атомной станции Аккую в Турции.

Однако Алексей Малашенко считает, что взаимодействие России и Турции, в том числе по вопросам урегулирования на Южном Кавказе, во многом персональный фактор. «Эрдоган, по-видимому, надолго, но когда он уйдет, турки сосредоточатся на национальных вопросах. Пантюркизм останется как идеология, но не более того. Придет либо последователь идей Ататюрка, либо наполовину реформист и вряд ли исламист. И турки забудут про Россию и снова начнут договариваться с Западом, и понемногу отступать с Южного Кавказа», – считает эксперт.

Так же, как и Игорь Панкратенко, Малашенко считает, что России сейчас на Южном Кавказе похвастать нечем. «Более того, Россия вряд ли заинтересована в установлении стабильных экономических отношений между Азербайджаном, Арменией и Россией. Россия их вряд ли потянет, – считает эксперт. – Есть конфликт – есть роль России. Ведь если будет мир и покой, на Южном Кавказе появятся другие акторы, другие «серьезные ребята». А это конкуренция для российской экономики, которая находится не в самом лучшем состоянии».

Турецкий гамбит

Если взять за постулат, что внешняя политика есть продолжение внутренней, то безусловный рост влияния Турции на Южном Кавказе и в целом в новой, складывающейся системе международных отношений, есть результат роста силы и амбиций турецкого общества, которое радикально не похоже на самое себя 50 лет назад. Теперь по уровню ВВП Турция входит в 20-ку стран мира, немногим отставая от России. Население Турции, в отличие от стареющей России и Европы, молодое и имеет стабильный рост и положительную демографическую динамику, достигнув 80 миллионов человек.

Да, Ататюрк был против того, чтобы Турция выходила за пределы своих границ в плане влияния. Но ведь и тогдашняя международная конъюнктура того требовала. «Вспомните, ведь был Севрский договор, по которому Турцию вообще должны были раздербанить на части», – напоминает Ниязбаев. Сейчас, конечно, все по-другому. Think tanks, мозговые центры разрабатывают турецкому президенту с учетом турецких реалий новую стратегию поведения в международной политике, где стремление Турции стать как минимум региональной державой, стало естественным развитием событий для Анкары. Да, внутри страны рейтинг Эрдогана падает. Но турецкая политика становится не только делом рук президента страны. Турецкое общество во многом с симпатией относится к истории Османской империи. Эксперт особо отмечает, что в доэрдогановскую эпоху Турции историю Османской империи не дискредитировали в глазах граждан страны как, к примеру, это делали в СССР в отношении царской России.

Алексей Малашенко считает, что в Турции есть много факторов, влияющих на политическую повестку. Это события в Сирии, вопрос Северного Кипра, курдский вопрос, туризм, турецкая диаспора, да и сама Турция: Стамбул, Анатолия, Анкара, Южная Турция. И каждый из этих факторов имеет свою силу и градус влияния. А еще есть армия, влияние которой упало, но, тем не менее, военные могут еще сыграть свою роль. И, на вопрос, возможен ли в Турции переворот, Алексей Малашенко, перефразируя известную поговорку, отвечает, что в Турции возможно все.

Впрочем, Яшар Ниязбаев считает, что в Анкаре реальный политический вес имеют несколько человек, участие в перевороте которых практически невероятно: это министр внутренних дел Сулейман Сойлу, метящий на место Эрдогана его зять Берат Албайрак (считается фаворитом), и экс-премьер и экс-спикер турецкого Парламента Бинали Йылдырым. Впрочем, к возможности переворота в современной Турции Ниязбаев относится крайне скептически, разве что может быть переворот внутри правящей коалиции, но не более того.

Что касается более детальной политики Турции на Южном Кавказе, события последних месяцев показывают, что Анкара строит новый геоэкономический союз, в котором уже находятся Баку и Тбилиси. Турция сейчас активно встраивается в китайскую инициативу «Один пояс, один путь» и, по мнению экспертов, Турция раньше или позже станет активной частью этого проекта вместе со своими союзниками. А Армении и России предстоит нелегкий выбор: отказаться от собственных амбиций и двигаться навстречу новому геоэкономическому будущему, одним из важнейших двигателей которого так внезапно стали державы, к которым во второй половине 19-го века никто в тогдашней передовой Европе серьезно не относился: к Китаю и Турции.

Сергей Жарков, специально для newcaucasus.com

1 – 907-ая поправка принята Конгрессом США к «Акту в поддержку свободы» (Freedom Support Act) для экономической поддержки бывших советских республик. Поправка запрещала оказание помощи Азербайджану по правительственной линии. После теракта 11 сентября 2001 года Конгресс принял закон об ассигновании зарубежных операций, предоставив президенту право отказаться от 907-й поправки для снабжения американских войск в Афганистане. Администрации президентов Буша и Обамы отказывались от применения запрета. В 2018 году администрация Трампа приостановила действие поправки.