Как повлияют результаты внеочередных парламентских выборов в Армении на урегулирование Карабахского конфликта, возможна ли реализация турецкой инициативы 3+3 на Южном Кавказе, каким образом намерена продвигать свои интересы в регионе Москва – об этом и многом другом рассказывает в эксклюзивном интервью newcaucasus.com руководитель Армянского института стратегических и международных исследований Степа Сафарян.
– Как Вы оцениваете итоги парламентских выборов в Армении, результаты которых для многих стали неожиданными?
– После последней войны в Нагорно-Карабахской республике стабильность как в Армении, так и в Арцахе была поставлена под угрозу, так как многие посчитали, что после таких результатов войны власти Армении и Арцаха потеряли социальную базу и не смогут не только вести переговоры от имени Армении и Арцаха, но и не имеют права править страной. Я был одним из первых, кто высказался в пользу внеочередных парламентских выборов, так как знал, что это если не единственный, но один из методов зафиксировать новый статус-кво. Я видел, что по всем политическим силам (и не только правящей партии) в республике война нанесла очень сильный удар. И внеочередные выборы были одним из способов стабилизировать политическую ситуацию, особенно когда некоторые группировки, представляющие, в основном, бывших президентов в объединенном формате «Движения за спасение родины» начали очень агрессивно действовать, не подчиняясь никаким правилам. Было несколько попыток государственного переворота даже в дни войны, когда они попытались передать власть перешла военному руководству. Потом был организован штурм здания Правительства и резиденции премьер-министра, был сильно избит спикер парламента и т.д. Все это дало ясно понять, что Армения нуждается в стабилизации ситуации.
1 декабря прошлого года я в качестве председателя Общественного совета вместе с моими коллегами встречался с премьер-министром. Мы поднимали эти вопросы. Премьер-министр объяснил, что должна быть создана благоприятная среда, когда можно спокойно проводить избирательную кампанию, где избиратель спокойно может выслушать каждого кандидата и т.д. К счастью, уже в апреле стало понятно, что все попытки «Движения за спасение родины» благополучно провалились. Они дефрагментировались на две части, что мы и увидели в процессе регистрации политических сил, когда первый, второй и третий президенты выступали га выборах по отдельности. Та благоприятная среда, которую обещал премьер-министр, к тому времени уже в Армении существовала.
К тому же, в отличие от 2018 года, когда результаты выборов были очевидными и предсказуемыми, эти выборы показали очень большую неопределенность. Конечно, были попытки и манипуляции общественным мнением в виде так называемых социологических опросов Gallup International и других организаций, которые публиковали совершенно разные результаты опросов и Exitpoll-ов в день голосования. Но нынешняя власть победила с перевесом, очень уверенно, хотя в Ереване до конца не знали, как завершится гонка между двумя противоборствующими лагерями.
На самом деле, выборы были свободными, и я могу сказать, что в среднесрочной перспективе они стабилизируют ситуацию в Армении, группировки бывших президентов уже поняли, что они проиграли все. Выступать после таких выборов и их результатов будет уже антиконституционно, и я не думаю, что они будут действовать, как раньше. Раньше они ссылались на то, что народ не любит, не уважает нынешнюю власть. Сейчас же они должны опираться на эти результаты.
Команда третьего президента вообще с трудом прошла в парламент… Поэтому они не имеют права выступать в качестве победившей политической силы. Они это очень хорошо осознают. В команде второго президента я могу ожидать раскола. И уже сейчас чувствуется ослабление их позиций. Многие, кто верил в его победу, сейчас находятся в глубокой депрессии, так как знают, что никогда не получат обещанные позиции: не будут министрами, не станут руководителями на местах… К тому же часть их электората голосовала за деньги, за взятки.
– Как Вы считаете, какое влияние эти выборы могут оказать на процесс Карабахского урегулирования?
– Пока здесь очень много неопределенности. Я пока не могу сказать, насколько весомой, или влиятельной будет их позиция, потому что обе оппозиционные фракции получили голоса в основном через подкуп. Сказать, что имея представительство в парламенте, они могут быть сильнее, чем внепарламентские силы или акторы – это не так. Внепарламентские акторы имеют намного большее влияние на общественное мнение, чем они сами. Если опираться только на то, что они представлены в парламенте, то команду второго президента я рассматриваю как угрозу для Нагорного Карабаха, так как второй президент абсолютно подконтролен России. И как будут диктовать оттуда, так он и будет себя вести. У него нет абсолютно никаких «красных линий» по поводу Карабаха и его фракцию я считаю угрозой номер один для решения карабахской проблемы.
После выборов было очевидно, что они сильно раздражены. В Степанакерте были организованы протесты. Раздражение было и по поводу того, что президент Нагорно-Карабахской республики поздравил с победой Никола Пашиняна. По этому поводу они высказались очень однозначно. Они ожидали, что произойдет смена власти, и это будет спроецировано и на Нагорный Карабах. Очевидно, они сейчас думают, что Нагорный Карабах для них единственная возможность, где можно взять управление в свои руки. Но и там они в тупике, потому что многие круги в Карабахе очень хорошо осознают, что в этой ситуации нет никаких гарантий того, выборы в Нагорном Карабахе не спровоцируют новый виток военных действий. И сторонники Роберта Кочаряна там тоже в меньшинстве. Выборы в Армении стабилизируют и ситуацию в Нагорном Карабахе: там те же ожидания – будет меняться ситуация в Армении, будет меняться и в Карабахе.
– Президент Турции Эрдоган в Шуше недавно сделал заявление, что готов нормализировать отношения с Арменией. Как Вы считаете, насколько искренним оно было, насколько реальна нормализация отношений с Баку и с Анкарой?
– Анкара очень хорошо понимает, что сейчас армянский фактор препятствует реализации платформы «3+3», которую инициировала Турция. Даже если Турция сможет договориться с Грузией, то с Арменией намного сложнее. Хотя грузинские интересы тоже не совпадают с этой платформой, которая легитимизируют российско-иранско-турецкий формат. Понятно, что это предложение направлено не только Еревану, но и Москве. И даже если Ереван согласится, то неясно, как будет реагировать Москва. Второй момент — после войны, когда все уже знают о вовлечении Турции в военные действия и после того, как новоизбранный президент США Байден признал официально геноцид армян, они поняли, что Запад будет реагировать на все вопросы, касающиеся безопасности Армении и армян.
Поэтому Анкара хочет минимизировать риски, зная, что согласие Армении все-таки важно для этой платформы. К тому же выборы и их результаты показали, что в таких вопросах Москва не может иметь 100%-ое влияние на Армению. Анкара понимает, что если «выпадает» даже один из участников платформы, то говорить о перспективе «3+3» нереально. Они осознают сложность, они осознают все препятствия для своей программы, поэтому очень серьезно заинтересованы наладить отношения с Арменией. Помимо этого, Эрдоган очень хорошо понимает, что в платформе не заинтересован и Запад, который никак не представлен в этой инициативе.
– Очень много вопросов возникает вокруг темы Зангезурского коридора. Насколько реально открытие коридора из Азербайджана в Турцию через Армению и чьи интересы он может представлять, кроме его инициаторов?
– В апреле 2018 года, когда президент Серж Саргсян подал в отставку, один из российских сопредседателей Минской группе, к тому же во время президентства Роберта Кочаряна, Вячеслав Трубников, дал скандальное интервью азербайджанскому сайту, в котором он советовал президенту Алиеву не слушать «ястребов» и не воспользоваться сложившейся ситуацией в Армении, а ждать формирования нового правительства, после чего уже поставить вопрос открытия коридора с Нахичеванью. Это тот сопредседатель, который возглавлял российскую внешнюю разведку и был сопредседателем от России в Минской группе тогда, когда Роберт Кочарян дал согласие на создание таких коридоров. В некоторых рабочих вариантах 1999 года был предусмотрен обмен территорий… После террористического акта в армянском парламенте этот вариант немного модифицировали, но Кочарян дал согласие на Sovereign Passage (суверенный коридор). С точки зрения международного права эта территория, конечно, входила в состав республики Армения, но Азербайджану предоставлялось право на суверенное использование коридора. В этом плане я не считаю случайной заинтересованность Москвы в возвращении Роберта Кочаряна.
У России тоже есть свои интересы в Армении и надо понять, в чем они заключаются. Москва очень хорошо знает – чтобы овладеть Азербайджаном окончательно, она должен удовлетворять его требованиям. А требование Баку – это связь с Нахичеванью. Видимо, Баку очень устал от посредственной связи с Нахичеванью, потому что в этом он оказался зависимым от Грузии, Турции и Ирана. В Баку они разозлились после 11 января, когда Россия создала эту трехстороннюю комиссию на правительственном уровне для деблокады региона, потому что оказалось, что Баку еще зависит от Армении. Единственный путь для прямой связи с Нахичеванью – это Дербент, Казах, Тбилиси, Гюмри, Ерасх, можно и через Иджеван. Для возобновления этой железнодорожной ветки необходимо всего лишь пять-шесть месяцев. На юге возникла серьезная проблема, так как там нет железнодорожного сообщения. И даже если Азербайджан начнет там строительство железной дороги, то возникает проблема со сложным рельефом. Иранцы построили на реке Аракс Худаферинское водохранилище, из-за чего дорога должна ее огибать, а горный рельеф не позволяет этого. Поэтому Ильхам Алиев требует открыть коридор. Но в декларации о перемирии от 9-10 ноября ничего не говорится о Сюникской области. Говорится лишь о предоставлении коммуникаций Азербайджану для связи с Нахичеванью.
В Москве очень хорошо осознают, что сообщение между Черным морем и Персидским заливом очень актуально и хотят его контролировать. Поэтому риски, которые Азербайджан увеличивает в Сюнике и вокруг него, выгодны Москве. Если там будут размещены новые российские базы, то это возможно в силу договора 2013 года, когда был продлен не только срок пребывания российских военных баз на территории Армении, но и увеличены их полномочия. Сейчас, если они захотят, то смогут открыть военные базы во всех приграничных районах Армении. То есть все то, что сейчас происходит в Сюнике, происходит на основе договора, подписанного в 2013 году. Москва уверена, что только таким присутствием сможет контролировать все коммуникации на север, юг, запад, восток. Тем более, что у нее уже есть военная база в Нагорном Карабахе. Они хотят контролировать все: через Азербайджан – запад-восток, через Армению – север и юг.
– Недавно министр иностранных дел Грузии Давид Залкалиани заявил, что Тбилиси готов работать в формате «трио» Азербайджан, Армения, Грузия. Насколько этот формат реален?
– Мы оцениваем его позитивно, потому что это будущее региона. Но на сегодняшний день он не может быть реализован. Хотя такую повестку мы считаем правильной и поддерживаем грузинскую инициативу.
– Российские СМИ и российские политики очень «пиарили» второго президента Армении Роберта Кочаряна до парламентских выборов. Сейчас они молчат…
– Они тоже заработали деньги на Кочаряне. Особенно те, кто имеет армянское происхождение. Это шулеры, паразиты, они хорошо знают, на ком и как зарабатывать. Они получили, конечно, свое, симпатизировали Кочаряну, так как ненавидят Никола Пашиняна. Но в результате в выигрыше остались все, кроме Роберта Кочаряна. Я не думаю, что за него кто-то сильно переживает. Единственное, кроме денег, почему они были так сильно заинтересованы, в победе Кочаряна это то, что в период его правления они были очень влиятельными, могли одним звонком решить все свои проблемы. Сейчас они лишены такой возможности. Они маргинализировались после 2018 года.
Я с самого начала знал, что у Кочаряна нет сильной российской поддержки, потому что хотя такие люди, как Маргарита Симонян, Арам Габриелянов, Ара Багдасаров близки к Кремлю, но сказать, что они формируют большую политику здесь, будет преувеличением. Конечно, они занимаются пропагандой – они часть кремлевской пропагандистской машины, но я знал, что даже после войны Путин не сможет так сильно вмешиваться во внутренние дела Армении. Кремль всегда раздражали революционные процессы, которые проходили не только в Армении в 2018 году, но и в других странах постсоветского пространства. Кремль всегда опасался людей, которые приходили к власти «с улицы». Но Никол Пашинян своей внешнеполитической повесткой никогда не представлял угрозы для российской политики. Конечно, они были бы не против победы Роберта Кочаряна, так как Кочарян был рычагом, «страшилкой» для Никола Пашиняна как человек, который проводил кремлевскую линию. Но, я думаю, что и в России адекватные круги очень хорошо понимали, что возвращения Роберта Кочаряна никогда не произойдет.
– Вы считаете, что Никол Пашинян сейчас удобен Москве?
– Я думаю, что да.
– И Кремль не будет мешать его внутри- и внешнеполитической деятельности?
– Он всегда будет давать ему знать, что у них есть альтернатива. Они будут манипулировать Робертом Кочаряном и другими политическими силами. Эта игра уже длится с 1996 года, когда в Кремле поняли, как можно воспользоваться оппозицией, чтобы достичь желаемого результата со стороны властей. Это они делали через Вазгена Манукяна в 1996 году, когда был подписан большой российско-армянский договор после всех политических беспорядков, в том числе после нападения на парламент Армении. Это же было не случайно – они воспользовались дефицитом легитимности властей. Такая же ситуация была и в 2008 году после событий 1 марта, когда Серж Саргсян попал в политический тупик. Это они сделали и в 2013 году, когда принудили войти Армению в Евразийский союз. Они всегда играли с оппозицией, но никогда не делали ставки на нее.
– Как Вы считаете, возможно ли создание союзного государства Армения-Россия-Беларусь, о котором часто говорил г-н Путин?
– Роберт Кочарян высказался о более тесной интеграции с Россией, и кандидаты из его списка открыто сказали, что один из вариантов – это союзное государство. Поэтому я считаю Роберта Кочаряна и его фракцию угрозой для Армении.
– А может ли пойти Никол Пашинян на создание такого государства?
– Я это исключаю. Потому что если Пашинян пойдет на такое, он потеряет поддержку остальных. Многие создают вокруг него консенсус, так как уверены, что никаких игр с государственностью и суверенитетом Армении он не ведет. Если станет очевидно, что он идет на такой шаг, то никто его не поддержит. Народ его не поддержит.
– Какие шаги Москвы в Армении Вы можете спрогнозировать сейчас, после выборов?
– Сейчас сама Россия в очень сложной ситуации. Хотя она в какой-то мере выиграла после войны, разместила в Карабахе миротворческие силы. Но там понимают, что, во-первых, у них нет переговорного мандата. Во-вторых, они не могут это легитимизировать через Минскую группу. Очевидно, что ни американские, ни французские сопредседатели не собираются признавать и легитимизировать все это. Конечно, они оценили роль России в прекращении военных действий, но между тремя сопредседателями нет согласия в том, как двигаться дальше. Россия это понимает по-своему и предлагает все легитимизировать, дать международный мандат миротворческим силам, продлить вопрос об определении статуса. Американцы и французы не согласятся. Не только Армения, но и французские и американские сопредседатели подчеркивают, что конфликт должен быть урегулирован, в чем не заинтересована Россия. Роль, которую она играла в этой войне, хорошо обозначил Владимир Путин: стратегия России не сохранение статуса-кво, а управление стратегическим балансом. Это довольно сложное определение. Я не уверен, что Россия сможет сыграть эту роль, к тому же ей должны дать эту возможность те, стратегическими интересами кого она собирается управлять. И в роли России есть много неопределенности в этом конфликте. К тому же перемирие, или статус-кво, не институциализированно в международном плане. Я ожидаю, что после выборов в Армении это будет главным вопросом. Конечно, западные страны не против, чтобы произошла деблокада коммуникаций, чтобы военные действия не возобновились. Но, с другой стороны, они, конечно, понимают, что существующая конфигурация в регионе пока не способствует реализации их интересов.
Беседовал Иракли Чихладзе, специально для newcaucasus.com
