Интервью с председателем Союза армян-виноделов Авагом Арутюняном мы решили начать с будущего индустриальных виноградников в Армении. Примеры уже есть. Виноградники корпорации «Тьеррас де Армениа» аргентинского миллиардера Эдуардо Эрнекяна действуют с 2004 года, их площадь достигла 400 га, посадка ведется еще на 150. Второй пример – компания «Голден Грейп Армас», разбившая в 2007 г. виноградники на 220 га. А. Арутюнян отвечает примерами из исторического прошлого, на которых выстраиваются контуры возможных сценариев в будущем. Другой темой беседы стали пути выхода вина «из-под крыла» коньяка.
– Считаете ли Вы создание в Армении промышленных виноградников тенденцией?
– Что виноградарство было и остается одним из приоритетов для Армении – это факт. Но в разное время государство по-разному обращало внимание на этот вопрос – и можно сказать, что в последние 20 лет почти не обращало. Что мы имеем в результате? Виноградники, посаженные в 60-70-е гг., ресурс которых закончится через 10-15 лет. Те, что существуют, далеки от современных стандартов, потому что сажались по советским технологиям и выбранным сортам. В основном виноградники сажались под портвейны, дешевые вина и коньяк.
– А как же знаменитый «Арарат»?
– Мы сейчас говорим про виноделие. Производство коньяка развивалось более или менее нормально. Угроза исчезновения виноградников отчасти затрагивает и коньяк. Те виноградники, которые сейчас есть, и те, которые были, обслуживали Советский Союз и для винной, и для коньячной индустрии. Коньячной они соответствовали, потому что последняя не ставит очень высоких требований. Зато их ставит виноделие. Поэтому еще в советское время эти виноградники имели для виноделия нулевую ценность, а уж тем более сейчас.
– Почему?
– У нас нет лучших винных сортов в промышленных масштабах. Есть сорт «Сев Арени» на 700-800 гектарах, столько же или чуть больше сорта «Кахет». Этим исчерпываются наши серьезные красные сорта. Есть 2-3 тысячи гектаров «Гаран дмак», «Мсхали» и очень мало, около 50 гектаров, сорта «Воскеат». Вдобавок имеем очень много «Ркацители» и селекционных сортов. Все это правильно для коньяка, но очень неправильно для виноделия.
Чтобы его сохранить, Армения должна идти двумя основными путями. Во-первых, политика виноделия должна основываться на аборигенных сортах винограда, которые к тому же нигде больше не культивируются. Мы имеем более 500 аборигенных сортов, помноженных на большое разнообразие мезо- и микроклимата, почвенных покровов. Международный рынок требует этого в первую очередь. Мы, конечно, должны иметь и международные сорта. Из красных это «Каберне-совиньон», «Мерло», «Шираз», из белых – «Шардоннэ», «Рислинг», «Алиготе». Но каким бы ни был у нас «Шардоннэ» и насколько бы он ни был – допустим – даже лучше французского, в мире не примут такой продукт, во всяком случае в первые 15-20 лет. Вместо этого рынок будет ждать чего-то самобытного – при подразумевающемся высоком качестве. Подразумевающемся потому, что мы сейчас находимся на том пороге развития, когда передовые технологии могут из винограда среднего или чуть выше среднего произвести более или менее качественное вино. Сейчас высокое качество стало просто фоном. На него накладывается легенда, она же имиджевая составляющая. И здесь в регионе начнут конкурировать Армения, Грузия, Азербайджан и Турция.
– Азербайджан и Турция тоже? Традиции виноделия там относительно новые…
– Эти страны также в скором времени станут располагать, а вернее уже располагают, необходимыми высококачественными технологиями. Технологический фон, он же качественный, в регионе выравнивается. Здесь и выходит на первый план фактор легенды, имиджа. Тут уместно вспомнить о нашей составляющей легенды. 120-130 лет назад, когда после французского коньяка мир искал чего-то нового, появился армянский – тогда российский – коньяк. Конечно, по качеству он уступал французскому, но приобрел популярность как новинка. Россия, а затем Советский Союз, начали вкладывать сюда большие средства. И у нас появился бренд. То же самое произошло с Грузией. Царская Россия поняла, что имеет дело с очень хорошим продуктом. Хорошим он был во многом потому, что вступлению в состав России у Грузии предшествовала независимая государственность. В противоположность Армении, где при мусульманском владычестве виноделие подавлялось. А до XVI века Армения и Грузия в развитии виноделия шли примерно вровень. После этого Армения наработала культуру производства водки, более компактной в перевозке и хранении. В 1828 году, когда Восточная Армения вошла в состав России, туда пришло около 300 тысяч армян-переселенцев из земель под властью Турции и Персии – в основном жители гор (а не полей), носители культуры водки (а не вина). Когда в начале 1860-х гг. в Россию пришла технология коньяка, очень схожая с водочной, армяне за несколько лет стали хорошими производителями коньяка. Это разделение: Армения – страна коньяка, Грузия – страна вина, продолжилось и в советские годы. Но это отнюдь не означает, что Армения – плохой регион для вина, или Грузия – для коньяка.
Об имидже мы еще поговорим, а пока вернемся к качеству. Перед нами стоит необходимость выбора сортов. Здесь мы сталкиваемся с рядом проблем. Первая – виноградники, вторая – состав сортов. Мы пока не ответили себе на вопрос, как себя проявляют европейские сорта в армянских условиях.
Однако для ответа на этот вопрос есть определенные препятствия. Влияние владельца «Тьеррас де Армениа» Эдуардо Эрнекяна помогло ему завезти в Армению европейские сорта винограда. С одной стороны очень хорошо, что эти сорта у нас есть, с другой – наше законодательство запрещает культивировать в Араратской долине устойчивые к филлоксере сорта винограда. Это приводит к тому, что страховые компании не страхуют виноградники, а с ними и серьезные инвестиции. А без инвестиций здесь развиваться невозможно, потому что 90% производимого в стране винограда выращивают примерно 40 тыс. фермерских семей, с виноградниками в среднем по 0,4-0,5 гектаров. Они, естественно, не в состоянии улучшить состав сортов и производственные технологии, как-то изменить ситуацию. Для посадки и плодоношения 1 гектара виноградников необходимо в среднем 20 тысяч долларов. Фермер такого позволить себе не может. Решение состоит в том, чтобы винодел имел собственные виноградники, что в нынешних условиях, как видите, не очень легко. Никто не хочет брать на себя риски филлоксеры.
– Но ведь на Западе виноградники страхуют?
– Потому что там все виноградники филлоксероустойчивые. А здесь ни один страховщик не знает, будет филлоксера или нет.
– Должно быть, правовыми вопросами трудности виноделия не исчерпываются?
– Для коньяка минимальная сахаристость винограда должна быть 17%, максимальная – 18-19%. Для вина – минимум 2-22%, максимум – 24-25% для столовых вин и значительно выше – для специальных. Для коньяка необходимую сахаристость мы имеем к 10 сентября, для вина – к 1 октября. Но земельные участки у нас, как я уже сказал, раздробленные, и один земельный массив может иметь по 30-40 собственников. Большинство виноградарей собирают урожай в «коньячный» период, в сентябре. Это создает проблемы для винограда на вино, который должен зреть до октября. Владельцам островков несобранного винного урожая приходится думать, как его сберечь до начала октября – пустые соседние виноградники остаются без присмотра, свой охранять становится труднее. Таким образом, создается антагонизм между виноградом для коньяка и вина. Решение вопроса – в создании союзов по продаже винограда на вино. Сделать это очень трудно, по двум причинам. Во-первых, коллективизм не совсем соответствует нашему менталитету. Кроме того, эти 15-20% винных виноградников не монолитны, территориально разбросаны.
– Вы часто указываете на неосвоенность горных склонов, за счет которых площадь новых виноградников можно значительно увеличить.
– Во всем мире под виноградники используются склоны, у нас – низменности. В армянских условиях виноградники нужно постоянно поливать, а склоны поливать труднее. Чтобы освоить склоны, в первую очередь нужно правовое поле, потому что во многих странах запрещено разбивать виноградники иначе чем на склонах. Можно ввести льготы на импорт, производство или использование систем капельного орошения. Это и вдвое сэкономит расход воды, и повысит качество винограда. Эти системы можно использовать на склонах в 45-50 и даже 60 градусов.
Другая задача – государственный подход. Производители коньяка очень состоятельны, и в серьезных инвестициях, чтобы поднять дело, не нуждаются. Их устраивает иметь такую большую сырьевую базу, как сейчас, и нет необходимости заводить собственную. Виноделы не настолько богаты, им приходится искать инвестиции.
– А что же может сделать государство?
– Необходима государственная политика формирования имиджа вина. Армения потребляет на душу населения лишь немногим меньше водки, чем Россия, мировой лидер. И Армения, как свидетельствует статистика, не хочет от нее отказываться. За последние годы мы увеличили потребление вина с 1 литра в год на человека только до 1,3-1,5. В России этот литр за то же время превратился в 10. В Чехии и Словакии 2-3 л превратились в 15. Культура потребления вина должна вырасти, и в этом велика роль государства. Необходима строгая рекламная политика в области высокоалкогольных напитков. Должна стимулироваться культура потребления вина. Государство должно продвигать идею армянского вина не только дома, но и за рубежом, через дипломатические и торговые представительства, Потому что виноделы не настолько богаты, чтобы своими силами выполнять эту задачу. А другие страны задачу эту выполняют. Они создают общий имидж, становящийся брендом – «грузинское вино», «молдавское вино», наконец «французское вино». Страны региона – Турция, Грузия и Азербайджан – активно работают в этом направлении. Мы – не работаем. А культура вина, в конце концов, одна из составляющих нашей национальной идентичности.
Если в год мы будем потреблять по 15 литров в год на человека, наших виноградников просто не хватит на всех. Если каждая из трех миллионов семей армянской Диаспоры будет покупать по бутылке вина в месяц, нам снова не хватит виноградников. Если мы начнем серьезно инвестировать в индустрию и выйдем за рубеж в сегменте 3-5 евро за бутылку, нам уже в третий раз не хватит виноградников. У нас нет проблемы рынков, есть проблема мышления.
– Получается, что самые лучшие наши вина за рубежом оказываются в сегменте бюджетных?
– Чтобы переместиться в более дорогую ценовую категорию, нужен, как я сказал, имидж. Которого у нас нет. До 2006 года он был у Грузии, но она им злоупотребила. Теперь, после российского эмбарго, она производит 15 млн. бутылок в год, но зато очень качественного вина. «Российский синдром» заставил Грузию искать альтернативные рынки. А они уже требовали более высокого качества, чем либеральный к качеству российский. Конечно, армянские и грузинские вина в сегменте 3-5 евро за бутылку – выбор отменный. Но ни ту, ни другую страну такая позиция не устраивает.
– Какие возможности развития может предоставить нашим виноделам российский рынок?
– Армянское вино в России не воспринимается. Нет того имиджа. Коньяк – пожалуйста. На этом все заканчивается.
– А разве вина из Калифорнии или Чили уже имеют в России большую репутацию, нежели армянские?
– Конечно. Эти винодельческие регионы уже воспринимаются как классические, в том числе в России. А в Армении, помимо прочего, нет и таких объемов. Мы экспортируем 1,5 млн. бутылок в год. Можем обеспечивать самое большее 5 млн. То есть, хотя на русском рынке в свое время и открылась ниша в 300-320 млн. бутылок, мы не смогли бы занять более пяти. Объем российского рынка вина составляет около 700 млн. бутылок в год, из которых около 250-270 млн. давала Молдова и 45-50 млн. – Грузия. Обе эти страны лишились своей доли рынка, но в итоге сделали из этого правильные выводы. Ресурсы Грузии позволяли производить в год 15-20 млн. бутылок – она давала 40-50 млн. Вино подделывалось: частью в самой Грузии, частью – в России.
– Армянский коньяк тоже подделывают. Но не запрещают же?
– Россия очень хорошо знала, что часть армянского коньяка на рынке поддельная. И с нашим коньяком может случиться то же, что случилось с грузинским вином. Правда, в период кризиса спрос на коньяк, в том числе поддельный, упал. Однако с восстановлением экономики вопрос фальсификации встает с прежней остротой. Здесь велика роль государственного контроля.
Кстати, с падением продаж во время кризиса, наши производители коньяка поняли, что нуждаются в вине как запасном варианте на случай непредвиденных ситуаций. Они начинают ставить производство вина, и, поскольку средств у них хватает, импортируют самые лучшие технологии.
– Насколько обоснован нынешний этап споров между Арменией и Грузией о принадлежности названий сортов винограда и вин? Может, и должна ли, каждая из стран попытаться закрепить их за собой на международном уровне?
– Эта сфера регулируется двумя международными соглашениями: Лиссабонским соглашением о защите и международной регистрации заявок происхождения, а также соглашением Всемирной торговой организации TRIPS, регулирующим торговые аспекты прав на интеллектуальную собственность. Лиссабонское соглашение запрещает одной стране использовать в названиях товаров географические названия другой. Членами Лиссабонского соглашения являются в основном страны ЕС. 4 года назад к нему присоединились Грузия и Молдова. Теперь эти страны не могут использовать такие названия, как «мадера» или «бордо». Соглашение TRIPS предусматривает, что если географическое название более 10 лет использовалось как название напитка и ассоциируется с ним, его разрешено употреблять. Члены соглашения TRIPS (к примеру, Армения, Россия и США) могут применять это условие друг к другу, но не к странам Лиссабонского соглашения.
Согласно TRIPS, если с географическим названием совпадает название сорта винограда, то защищать название одноименного вина не обязательно. Поэтому мы не защищаем от использования сорт «Арени», совпадающий с названием одноименного населенного пункта (авт. – село в области Вайоц Дзор в Армении). Сорт – это не бренд, и ни одна уважающая себя винодельческая фирма не станет делать свом брендом название виноградного сорта. Это относится и к грузинскому «Саперави» или «Ркацители».
– Считаете ли Вы правильным для развития отрасли ликвидировать преференцию местного алкоголя перед импортным по части акциза?
– Для вина акциз правильнее вообще не устанавливать. Положительная сторона у акциза есть – это регулирование рынка. Но есть и отрицательная – продукт, имеющий большое значение для твоей экономики и для твоей культуры, ты этим тормозишь. Поэтому акциз в виноделии должен быть выборочным. Если ты производишь ниже определенного объема, ты можешь не платить акциз. Когда ты шагаешь за этот порог, переходишь из культуры в индустрию, ты начинаешь платить.
Во всем мире этот порог примерно одинаков: 300-500 тыс. бутылок в год, с вариациями для конкретной страны и условий. Можно выбрать 400 тыс. как золотую середину, а выше этого порога установить двойной акциз.
Арам Гарегинян, специально для newcaucasus.com
Справка: В январе-ноябре 2011 г. в Армении было произведено 4187 тыс. л вина (+ 18% к аналогичному периоду 2009 г.). Экспорт вина из Армении в первые 9 месяцев 2010 г. составил 611 тыс. л, на сумму примерно в $1.9 млн. За тот же период 2009 г. объем экспорта составил 313 тыс. л общей стоимостью в $847 тыс. Импорт вина в январе-сентябре 2010 г. составил 302 тыс. л на сумму в $1,2 млн. В первые 9 месяцев 2009 г. импорт составил 25 тыс. л. общей стоимостью в 147 тыс. долл. США.
