Узнав, что в Хайдельберг (Германия), с творческим вечером приезжает советский и российский поэт, прозаик, режиссер, сценарист, актер, обладатель Ордена чести Грузии Евгений Александрович Евтушенко, я поняла, что судьба посылает мне удивительную возможность познакомиться с «живым классиком». Но интервью не заладилось сразу же…
Оказалось, организаторы творческого вечера Евгения Евтушенко в Хайдельберге объявили поэту, что с ним хочет познакомиться какая-то девушка из Грузии, а о том, что она намерена взять у него интервью, не было сказано ни слова. Отчего и возникло некоторое напряжение. Евгений Александрович беспокоился, что вот-вот начнется его творческий вечер, и ему было не до журналистов. Пришлось убеждать, что до начала вечера есть еще минут 40. Но впереди ожидали другие трудности. Только представившись журналистом из Грузии, не успев задать ни единого вопроса, я получила следующую реакцию:
– Вы меня, русского человека, хотите втянуть в выяснение отношений между Россией и Грузией; у вас ничего не получится. Я человек поэтичный, а не политичный. И никого обвинять не собираюсь. Потому что считаю, нет стороны более или менее виноватой. Почему вы не спрашиваете других поэтов, современных, их мнение о данном конфликте? Где они были, когда зачинались эти беспорядки, кто-то из них писал стихи о Чечне?
Очень часто в национальных конфликтах люди встают либо на одну сторону, либо на другую. Я видел много подобных конфликтов, я никогда не вставал на какую-нибудь одну сторону, за исключением «Бабьего яра». Но здесь все было ясно. Там были беззащитные люди, которых обманули. Их просто убивали вооруженные люди. Но когда с двух сторон люди, вместо того, чтобы выяснить отношения, берутся за оружие и начинают действовать, никто из них не может быть правым. В данный момент то, что происходит на Кавказе, свидетельствует именно об этом.
Я очень люблю грузин. Служил в Грузии. Хотя разве назовешь это службой: ездил по гарнизонам и читал стихи. И очень люблю абхазцев. У меня в Абхазии, в Гульрипше, под Сухуми был дом, который сожгли. Я там жил, ездил туда примерно лет 35. Это было самое мое любимое место. Кто его сжег, я даже не стал выяснять. Кто-то утверждал, что это был армянский батальон, кто-то – что чеченцы, которыми командовал тогда Шамиль Басаев, некоторые уверяли, что виновниками являлись соседи. Я не знаю. Я знаю лишь одно: на той войне людей убивало сумасшествие. И дом мой подожгло сумасшествие, эпидемия ненависти, вспыхнувшая друг к другу.
Я видел, как люди жили мирно: они ходили себе из дома в дом. Там столько хороших обычаев было, например, собирали на свадьбу деньги, записывали в журналы и потом смотрели, в случае, если у вас была свадьба, чтобы не принесли меньше той суммы, которую вы дали. Встречали рождения детей, провожали уходящих, жили мирно. И вдруг как будто началась эпидемия. Кто начал, сейчас трудно сказать.
Что касается прошлогодних августовских событий, то эта история не вчера началась. Более того, считаю, что это была не столь русско-грузинская, сколько абхазско-грузинская война. На мой взгляд, самый главный интерес был к Абхазии. Хотя и началось все с Южной Осетии. И то, что нападение было изначально с грузинской стороны, установлено и Западом. Но не в этом дело, это должно было случиться.
Повторюсь, я видел много этнических конфликтов и знаю, что в них никогда не бывает только одна сторона права. Никогда. Знаете, когда Сильвия Капутикян, великая армянская поэтесса, сказала, что армяне тоже бывали неоправданно жестокими, многие не подавали ей руки, даже звонили и оскорбляли ее, считая, что своей критикой она предает народ.
У меня был абхазский друг Иван Тарба. Он дружил с грузинами, да и его жена тоже, а потом, во время войны она стала националисткой. Ее убило снарядом, может быть даже со стороны русских, которые не видели, в кого стреляют. Ваня Тарба, замечательный поэт, сошел с ума. Он ходил между фронтами и целовал убитых – и абхазцев и грузин, санитары схватили его, увезли, он умер…
Так вот, надо было всего этого избежать. Вот в том, что этого не удалось избежать, виноваты все!
Я считаю, что большие нации должны жить по принципу больших животных в джунглях: слоны, носороги, тигры, львы – они должны мирить поссорившихся малых животных, а не ссориться самим. Надо было сделать все, чтобы помирить грузин, абхазцев, осетин. Этого сделано не было.
Я был всегда с детства мирильщиком. Никогда не участвовал в драках, они мне были неприятны, я всегда старался мирить противников и до сих пор пытаюсь это делать. Сейчас надо сделать максимальное, чтобы помирить грузин, осетин, абхазцев. Без всякого воздействия со стороны русских или американцев. Если мы будем выяснять, кто больше виноват, кто начал первым, у кого сколько убило и т.д., это никогда не кончится, как до сих пор не может разрешиться конфликт между Палестиной и Израилем. Надо просто сесть, разговаривать и начинать отношения в некоторых случаях с ЧИСТОГО листа, вот как будто ничего не было.
Самое главное, надо сделать все, чтобы очеловечить отношения. Я, конечно, не дипломат и не занимаюсь политикой, но если говорить о практических вещах, то у многих грузин похоронены предки в Абхазии, а их не пускают на их могилы. Во всяком случае, думаю, это ограничение надо отменить. Под гарантию грузинского правительства, что это не будет использовано для разжигания конфликта.
– Почему же мы так не по-дружески разошлись в начале 90-х?
– Самое главное, чтобы людей что-то объединяло. Ничто так не страшно, с моей точки зрения, как официальная идеология, она предписывает и заставляет что-то. Советская доктрина грозилась неизбежным столкновением социализма и капитализма. Мы либо демонизировали, либо идеализировали Запад. Я уверен, что хотя бы второе поколение, не рожденное в клетках, будет нормальным.
Мне не жаль официальной идеологии, того, что основано на насилии. Любое насилие над человеком – духовное и физическое – кончается плохо. Но вместе с идеологией мы потеряли и идеалы, которые соединяли нас. Какие идеалы сейчас выдвигаются? Деньги, успех. Ведь кто такой Карнеги? Сегодня надо перешагивать через любых людей, делать деньги, быть сильным человеком, выше других, добиться права сильного делать все, что ему заблагорассудиться. Не Карл Маркс же лагеря придумал. Это уже мы сами добавили. Если он бы увидел лагеря, с ума сошел бы. Просто был философ такой, со своими идеями, в которых было много и разумного. Сейчас американцы читают Маркса и говорят, что он был прав, когда предвещал неминуемые кризисы. Вот он и произошел.
– После всех событий, особенно после прошлогодней войны, стало меньше доступа к тем же российским телеканалам. Как, по-вашему, сократится ли интерес к русскому языку и культуре в Грузии?
– Кто захочет, тот выучит язык. Нам в свое время запрещали читать книги белых эмигрантов, я их читал, то есть мы даже в советское время умудрялись их доставать. Все зависит от личности. Действительно, очень плохо, что русская культура уходит с Кавказа. Языки-то не виноваты в политических конфликтах. Толстой, Достоевский, Пушкин – не должны быть жертвами ухудшившихся отношений между нашими народами. Ведь незнание Пушкина – это слишком большая плата за конфликт. Кстати, во всяком случае, в России грузинских писателей по-прежнему переводят и показывают грузинские фильмы.
Дело в том, что когда страны становятся независимыми, они не должны утрачивать свои культурные связи, прежде всего. У нас было то, что поддерживало все национальности СССР: был Расул Гамзатов, представитель малой нации, но книги его издавались на всех языках Советского Союза. Грузинская поэзия переиздавалась множество количество раз, и вообще можно было жить на литературу, даже представителям малых национальностей. Сейчас очень плохо с этим. Малые государства, добившиеся независимости, оказались изолированными. В одиночку переводить намного сложнее…
У меня есть знаменитое стихотворение «Государство по имени как бы», это самое популярное слово-паразит в русском языке. Мы все живем в системе КАК БЫ ценностей…
Амалия Оганджанян (Хайдельберг, Германия), фото Катерины Смолянец, специально для newcaucasus.com
